Закон Шрама

Я не стал дослушивать чужой разговор, произошедший более четверти века назад, и пошел дальше. До сих пор никто не знает истинных причин чернобыльской катастрофы, но то, что проект «Дуга» сильно кому-то мешал, лично для меня было очевидно. Но у меня не имелось ни времени, ни желания распутывать этот старый клубок. Мне нужно сейчас просто пройти через город, заполненный искусственным счастьем, излучаемым всё еще работающей гигантской антенной.

И это казалось не таким уж сложным заданием.

Я ловко огибал одиноких прохожих, влюбленные парочки и группы людей, оживленно о чем-то спорящих с кружками в руках возле больших бочек на колесах с надписью «Квас» на желтом боку. Такие бочки стояли чуть ли не на каждом углу, и я с трудом подавил желание достать из кармана желтую купюру образца шестьдесят первого года и прикупить раритетную кружечку из толстого стекла вместе с прохладным содержимым. Автоматы с надписью «Газированная вода» и гранеными стаканами, которые – вот диво-то! – никто не пытался стащить, я тоже проигнорировал, хотя солнце нестерпимо палило в затылок и в горло словно насыпали горячего песку.

Но я помнил наставление лесника: «…в Чернобыле-два сегодняшнем ни малейшего следа от тебя не должно остаться, иначе вряд ли ты оттуда вернешься». Потому я шел дальше, мучаясь жаждой и сглатывая вязкую слюну. «Ни малейшего следа» – это значит ничего. Ни плевка на обочине, ни автоматной гильзы, ни капли воды, случайно оброненной из фляжки на горячий асфальт. Я был уверен: лесник, привязанный Зоной к самой огромной ее аномалии, знал, что говорит. И потому я двигался вперед, всё ускоряя шаг между одинаковыми живописными домами, похожими друг на друга, словно игрушечные кубики из одной коробки.

Люди, мимо которых я проходил, оборачивались все чаще. Некоторые даже пытались поймать руками невидимый призрак, вызывавший у них мимолетную тревогу. Но им это не удавалось – их реакция была слегка заторможенной. Счастье расслабляет, а для того, чтобы поймать невидимого врага, нужны отточенные и злые рефлексы.

Я уже видел небольшой мостик, переброшенный через мелкую речушку, пересекавшую город. Лесник говорил, что за мостиком всё будет проще, правда, я не совсем понял, что он имел в виду. Но розовая вата снова ощутимо давила мне на мозги. Я невольно ловил себя на мысли, что еще немного – и я с улыбкой до ушей брошу на газон ненужный автомат и радостно присоединюсь к ближайшей группе любителей местного кваса. И так ли уж это плохо? Может, и вправду бросить все к чертям? Может, вот оно, твое счастье, сталкер, за которым ты уже так долго гоняешься по свету?..

Занятый чужими мыслями, всё настойчивее копошащимися в моих извилинах, я не сразу заметил старушку, вышедшую из приземистого одноэтажного здания с бесхитростной надписью «Продукты» над входом, и чуть не сбил ее с ног.

– Осторожнее, сынок, – сказала она, подняв на меня неожиданно живые и внимательные глаза. – Не спеши, а то покалечишь бабушку.

Годы изрядно согнули старую женщину. Ее когда-то зеленое платье было под стать хозяйке – ветхое, выцветшее, местами искусно залатанное… Она опиралась на клюку странной расцветки – ярко-желтую с синей рукоятью, а в левой руке крепко держала плетеную авоську, из которой выглядывали треугольный пакет молока, бутылка кефира с зеленой крышечкой из фольги и батон хлеба за восемнадцать копеек.

Удивительно… Я точно помнил, сколько тогда стоил батон с вкусной хрустящей корочкой, но никак не мог вспомнить, где я мог видеть эту женщину со взглядом, проникающим прямо в душу…

– Странно, – сказал я. – Мне казалось, что тебе должно быть не больше двадцати пяти.

– Да побольше будет, – ответила она, не отрывая от меня немигающего взгляда. – Как в марте сорок четвертого немцы рванули свой объект «Локи», так я и родилась. В один день с трещиной между мирами.

Боковым зрением я видел, как вокруг нас начали собираться гуляющие. Мужчины, женщины, подростки, дети. Медленно, неуверенно, словно не веря своим глазам, они всматривались в меня, и их руки невольно сжимались в кулаки. На мгновение я оторвал взгляд от лица своей собеседницы и посмотрел на тех, чьи фигуры медленно замыкали кольцо вокруг меня и согнутой годами старухи… Просто старухи ли? Уж не сама ли Зона предстала сейчас передо мною в ее обличье?

Странно, что люди, столпившиеся вокруг нас, не бросились сразу, а словно ждали чего-то. На их лицах больше не было улыбок. Более того, мне показалось, что у них и лиц-то нет – так, неживые резиновые маски, натянутые на старые черепа.

Круг замкнулся. Если б они захотели, то могли достать до меня кончиками пальцев. Но они просто стояли и смотрели на меня немигающими глазами – такими же, как у старухи…

Страха не было. Я знал, что не успею поднять автомат, если они бросятся на меня, но меня это ничуть не беспокоило. Лишь где-то в уголке сознания промелькнула нормальная мысль сталкера, загнанного в ловушку, о том, что уж «Бритву»-то я из ножен точно выдерну, а там будь что будет.