Закон Шрама

Промелькнула… и пропала. Потому, что нечто внутри меня, гораздо более могущественное, чем разум и воля, было твердо уверено – сейчас мне потребуется другое оружие, более действенное, чем нож или автомат.

– Зачем я тебе нужен? – спросил я. – Почему ты зовешь меня снова и снова?

– Я? – усмехнулась старуха бескровными губами. – Это твое прошлое зовет тебя, сталкер, потому что оно ближе тебе, чем самое замечательное будущее на Большой земле. Твое прошлое – и твоя судьба. Ты это знаешь лучше, чем кто-либо. Но сейчас мне и вправду кое-что нужно от тебя.

Ее глаза блеснули жутким, потусторонним светом.

– Я слишком давно не пробовала человеческой крови, – сказала она, и ее рот растянулся в неестественной резиновой гримасе.

Моя ладонь легла на рукоять «Бритвы», и если б не острота момента, я бы, наверное, отдернул ее. Нож был нестерпимо ледяным и дрожал, словно смертельно напуганное живое существо.

Но это было уже неважно.

Я вырвал «Бритву» из ножен как можно быстрее, чтобы не передумать… и точным движением рассек кожу на своей руке чуть выше запястья. Где-то на краю сознания мелькнула мысль: мой нож не может, не умеет резать своего хозяина…

Оказалось – умеет. Тогда, когда это нужно Зоне, некогда породившей артефакт, из которого была выкована «Бритва».

Пальцы, сжимавшие рукоять, уже ничего не чувствовали, превратившись в ледышки, но я и на это не обращал внимания. Потому, что твердо знал – именно сейчас решается что-то очень важное, причем, возможно, я никогда не узнаю, что именно. А еще я знал, что поступаю правильно. И мне было абсолютно наплевать, что произойдет со мной дальше.

Кровь стекала по моим пальцам и тяжелыми каплями падала на землю. Люди, стоявшие вокруг нас, заворчали, некоторые протянули вперед скрюченные пальцы – и тут же отдернули их назад, словно обжегшись о невидимое пламя.

Признаться, я ожидал, что старуха бросится вперед и вопьется губами в свежую рану… Но произошло иное. Она лишь протянула вперед иссохшую руку, обмакнула в кровь кончик мизинца, лизнула его с видом гурмана, пробующего незнакомое блюдо, после чего удовлетворенно кивнула.

– Это действительно человеческая кровь, – сказала она. – Я рада, что не ошиблась в тебе, сталкер. Ведь здесь, внутри Периметра, осталось слишком мало людей, способных совершить действительно большое дело…

Потом тем же пальцем она легонько коснулась лезвия «Бритвы» – и слегка улыбнулась. Я был уверен: то, что сейчас промелькнуло в ее глазах, было смазанной картиной будущего. Хотя потом я непременно докажу себе, что всё это мне только показалось…

Словно повинуясь неслышной команде, плотная толпа народа вокруг нас зашевелилась и стала распадаться. Люди поворачивались и уходили, мгновенно потеряв интерес ко мне. Нож в моей руке перестал трястись и потеплел, нагретый ладонью, которая словно и не была куском льда всего лишь мгновение назад…

А еще в моей голове исчезло ощущение, будто мои мозги тихонько качаются в уютной колыбели, слепленной из леденцов. Сказочный город-мечта из далекого прошлого исчез словно сон. Сейчас на меня смотрели слепыми проемами выбитых окон серые, унылые здания, побитые пулями и жестоко ободранные слабокислотными дождями.

Исчезла и старуха, наверняка привидевшаяся мне, лишь смутная сгорбленная тень качнулась – и пропала где-то между зданиями, а порыв промозглого ветра донес то ли шепот, то ли эхо вряд ли сказанных кем-то слов:

– Иди в Припять… Там ты найдешь ответы на все вопросы…

* * *

Я шел по Чернобылю-два, размышляя о странном видении, посетившем меня там, за мостом, который давно уже остался далеко за стенами уцелевших зданий. Их оказалось на удивление много в этом городе-призраке – одинаковых, вплоть до повторяющихся номеров домов, табличек с названиями улиц, и мемориальных досок на фасадах, словно их множили под копирку.

А, может, и множили. Может, так и растет Зона, дублируя свои клетки – одинаковые здания, идентичных друг другу мутантов и сталкеров с одними и теми же мыслями: выжить, раздобыть побольше хабара, продать его повыгоднее, накупить побольше баб, заокеанского бухла, домиков за океаном, островков в океане… А после, когда всё опостылеет, бросить эти надоевшие игрушки и вернуться в одинаковую Зону. Где можно просто сдохнуть. А если не получится, то застрелиться от безысходности…

Угу, понятно. Отходняки после искусственного счастья обычно по силе прямо пропорциональны его интенсивности. Спасибо хоть голову отпустило после видения, которое казалось всё менее правдоподобным. Ибо не верилось, что вот этот самый город я видел час назад утопающим в цветах и улыбках. Покосившиеся балконы, обвалившиеся внутрь сгнившие крыши зданий, безлюдные, разбитые улицы…

Так. Не совсем безлюдные…

Тусклый солнечный лучик, пробившийся сквозь тяжелые, беременные ливнем тучи, отразился от чего-то хорошо полированного и умело замаскированного в окне пятиэтажки. Выбитое стекло, рваная штора – и вот такой интересный отблеск в ее прорехе.