Закон сильного

Значит, догадки мои верны. Именно свиток послужил причиной переполоха. Наверное, я уже знал ответ на вопрос, который собирался задать, но хотел услышать подтверждение собственными ушами: настолько диким, совершенно невообразимым он казался.

— Если это такая ценность… Почему вы бросили его искать?

— Потому что узнал о диком маге по имени Ксин Чертополох. Парне, которому ринская школа задолжала жизнь.

Я или древний артефакт, от которого зависит судьба ринской школы? Такой выбор вообще с трудом укладывался в голове, не говоря уж о том, в пользу чего он был сделан!

— Никакие артефакты не спасут школу, забывшую про людей, — продолжил мастер, верно истолковав мое недоумение. — Что свиток! Пролежал в хранилище три тысячи лет, подождет и еще несколько дней.

— Но почему вы отдаете его мне?

— Потому что я… — начал было мастер и отмахнулся: — Неважно. Есть еще один вопрос, не терпящий отлагательств. Расскажи все-таки, как и от кого ты получил свою печать.

Н-да, вопрос. Как бы так поведать эту историю, чтобы звучало не совсем по-идиотски? Даже если выкинуть из нее человекообразных хиконтов в городских подземельях, правда звучала нелепее самого неумелого вранья.

— Попался по глупости. Ходил тут по катакомбам уехавший с трактов урод. Айхерном назвался. Подловил, когда я другую глупость совершил, силы у меня тогда едва четверть осталось. А потом сила вернулась… Ну я его и убил.

Результат оказался сродни тому, что вызвало появление свитка.

— Быть такого не может, — заявил мастер, отхлопавши глазами. — Что это тот самый Айхерн. Даже маг неспособен прожить столько времени.

— Не знаю, тот или другой, — пожал плечами я. — Но умом двинулся крепко. Сделал из себя что-то вроде болотного зверя. Наполовину человеческое тело, наполовину магия.

— У Далаара был сподвижник по имени Айхерн, — объяснил маг. — И кстати, его судьба после разгрома мятежной ветви так и осталась неизвестна. Если он правда нашел способ обмануть время… Мастер Айхерн, архимагистр Ал-Малир… Во имя звезд, парень! Еще три таких поединка, и ты сам вправе претендовать на ступень мастера!

Не знаю, было то шуткой или нет — по крайней мере, мастер улыбался, говоря это. Потом он резко посерьезнел и спросил:

— Когда был произведен обряд?

Я задумался, подсчитывая. Столько разных событий стряслось за последнее время, что я уже потерял ему счет.

— Три дня назад.

— Много, — вздохнул мастер. — И ты вовсю пользовался силой. Это ускоряет внедрение контура. Будем надеяться, процесс не зашел слишком далеко.

— Так что, меня еще можно освободить от этой штуки? — обрадовался я.

Мастер покачал головой:

— Нет. Целиком — нельзя. На это не хватит сил всего Совета, не то, что меня одного. А если и хватит, тебя убьет наверняка. Все, что можно сделать — постараться исправить детали. Превратить в обычную печать ринской школы.

— И какой с того прок?

— Прости парень, но это единственный вариант, который я могу тебе предложить, — сказал маг. — Если бы все зависело лишь от меня… Но я связан обетами и должен соблюдать законы и правила нашей школы. По ним я вообще должен был тебя на месте убить, как только узнал о печати мятежников.

Вот вам и святоша с рассеянной улыбкой! Так выходит что — мастер затеял это на свой риск и страх? "И ведь убьет", — понял я, глядя в разом похолодевшие глаза. Шансы на то, что поединок с мастером Талдианом продолжит списки моих побед, ничтожны. Он был самым сильным и умелым магом из всех, кого я встречал до сих пор. И оставался грозным противником несмотря на полученные раны. Да и прав он в общем-то. Если уж полностью печать не извести, это единственный выход.

Наверное, готовность согласиться как-то отразилась на моем лице, и мастер поспешил добавить очередную порцию дегтя:

— Тебе тоже придется принести обеты.

Нет, жить я, конечно, хотел. Естественное желание любого человека. Но тут меня прорвало:

— Что?! Те самые, из-за которых я должен сдохнуть, не совершив ничего плохого?! Может, еще пятки лизать этому вашему Совету, за который вы так усердно извинялись? Да ни за что на свете не стану слушать старых уродов, искалечивших всю мою жизнь!

Я ждал в ответ какого-нибудь смертоносного плетения. Стоящий передо мной человек не из тех, кто разбрасывает впустую слова. Но он лишь отвел взгляд и сожалеющим тоном проговорил:

— Я не могу привести в ряды школы посвященного, способного обернуться против нее. Просто не имею права. Я наводил о тебе справки, Ксилиан. Я знаю, что значит для тебя слово, и готов на него положиться. Но дать его ты должен.

— Большее, что могу обещать, — буркнул я, — не делать ничего, что навредит вашей ящеролюдовой школе. А если уж помогать, то так, как сам это вижу.

Некоторое время мастер молчал, обдумывая мой последний выпад, затем улыбнулся, протягивая ладонь:

— Пойдет. Для меня лично такого обещания достаточно. А Совет пусть разбирается как знает.