Закон сильного

Бой за спиной шел полным ходом. В какой-то момент потянуло отчетливо паленым мясом и жженым волосом — оборачиваться я не стал. Как раз в этот момент щит декана не выдержал и начал поддаваться. Нет, он не рухнул целиком. Но глубокой, расходящейся прорехи вполне хватило. Вторая в мире артефактная бандитская цепь тяпнула архимагистра в аккурат поперек лба. Нового удара не понадобилось. Чародей тихо осел на землю, и все, что мне осталось сделать — это подхватить оставшиеся бесконтрольными плетенки щита.

Подчиненный контур пригодился тотчас же: отгородиться от летящей в меня ядовито-желтой сети. А потом синей. И зеленой. И снова желтой. Зеленой. Синей.

Через несколько ударов я приноровился держать деканов щит, и отражать контуры стало легче. Я наконец получил передышку, чтобы оглядеться в поисках мастера. Но взгляд выцеплял по сторонам лишь черные мантии боевиков — их распласталось по земле поболее десятка.

Бесформенная куча в нескольких шагах поодаль показалась сначала лишь грудой обгорелого тряпья — да откуда бы ей тут взяться! Лишь несколько мгновений спустя я узнал в одном из белесых клочков выцветший лен старой рубахи…

Из личного отряда декана и подоспевших двух пятерок на ногах остались трое. Это они охаживали меня сейчас разноцветной дрянью. И кто-то из них послал контур, пробивший защиту мастера Талдиана. Плевать, кто именно. По крайней мере пытался это сделать каждый. Я не собирался оставлять живых.

То, что травля прижатого в западне зверя превратилась в смертельный бой с обезумевшим от ярости врагом, трое боевиков осознавали уже в очереди перерождения. Не будь у меня оружия, передушил бы их голыми руками. Связали бы руки очередной хитроумной сетью — зубами бы рвал глотки. Много ли нужно чародею, вытряхнутому из-под защитных контуров!

Пятерка, спешившая с противоположного конца площади, успела оценить обстановку вовремя. Покончив с последним из ближайших боевиков, я поднял глаза, оборачиваясь к новым врагам, и началась игра. Та самая, что планировал Ал-Малир: у кого сдадут нервы. Только стороны поменялись местами. И вместо леденящего спокойствия, с которым поджидал нас декан по прозвищу Хиконт, меня переполняло кипящее, испепеляющее бешенство. Ал-Малир полагал, что два десятка отборных бандитов от Академии без труда справятся с двумя противниками. Он ошибался. Я же не полагал ничего, а просто знал: сейчас убью этих пятерых, и все. Дальше мне будет уже все равно, останусь ли я жить, или из Высокого города набежит толпа чародеев, с которой уже не справиться. Забрать бы только с собой побольше.

Боевики прочитали на моем лице свой неизбежный приговор. Выжить им хотелось явно больше, чем выслужиться перед начальством. Хватило колебаний одного, чтобы засомневались остальные. И дрогнули. И остановились. А затем храбро припустили прочь в явной надежде скрыться с глаз прежде, чем на пожар и разгром стянутся первые зеваки.

— Чертополох! — послышался за спиной ломающийся подростковый голос.

Он-то и привел меня в чувство, образумив от кровожадной пелены, туманящей сознание. Кометы, вот уж не думал, что буду рад слышать этого мальца!

Рыбачонок Лин собственной персоной подгонял лодку к каменной набережной, умудряясь одновременно управляться с веслом и возбужденно размахивать руками.

— Сюда, сюда, скорее! — звал он.

Я огляделся по сторонам. Нижняя терраса рынка выглядела так, словно там прогулялась небольшая буря, а потом наводнение дорушило то, что осталось целым. На средней вовсю полыхала задетая сетью лавка, и от нее занимались соседние.

Лин был прав: пора убираться отсюда. Но одно я не мог сделать: оставить мастера Талдиана лежать на этой площади.

Я склонился над неподвижным телом. Вражья плетенка накрыла ноги и половину туловища, превратив всю левую его часть в сплошной ожог, с глубокими обугленными следами основных линий. Относительно целыми остались лицо, плечи и правая рука — если не считать покраснений и волдырей от сгоревших волос и одежды. Но как раз в тот момент, когда я подумал, что человек с такими ранами просто не мог остаться в живых, обожженные ребра чуть приподнялись на вдохе. Живой. Все-таки живой. Головой я понимал: это ненадолго. Но в душе всколыхнулась бешеная, безумная надежда. Он ведь маг, и сильный. И явно умеет управляться с даром получше остальных. А дар — это не только способность влиять на магическое поле. Это то, что поддерживает тело молодым на протяжении столетий, хранит от болезней, заращивает раны с невероятной скоростью. Если у кого и есть шансы выкарабкаться после таких ожогов, то это у мастера Талдиана.

Бережно подняв раненого, я понес его к лодке. Лин, неспособный пропустить такое знаменательное событие, крутился рядом, приняв на себя торжественную обязанность переноски магического жезла. То-то, чую, будет назавтра хвастовства — держал в руках самую что ни на есть чародейскую вещицу!