Закон сильного

За небольшой дверью в левой части галереи оказалась купальня. То есть, это Угорь объяснил, что купальня, пока я стоял, хлопая глазами и пытаясь сообразить, для чего предназначены здоровые прямоугольные выемки в полу, окаймленные красивой мозаикой. Вот так здесь было заведено. Помахался в зале с неутомимыми железными наставниками, смыл пот и грязь под текущими струями воды в углу — и заныривай в любой бассейн по вкусу. Погорячее, попрохладнее, а можно и в несколько поочередно. Это вам не в реку с мостков сигать. От плетенок у меня уже в глазах рябило — а все они работали до сих пор. Обычный водопровод за прошедшие годы давно обратился бы в прах. Но заклинания, поднимающие воду из подземного озера глубоко внизу, защищали трубы от разрушения, заиливания и прочих бед. Можно было хоть сейчас наполнять бассейны и плюхаться в них, но Угорь прозрачно намекнул, что наверху у него имеется кое-что попроще, без всякой магии и с дровяным отоплением, но зато в сопровождении слуг с едой и напитками, что после такой прогулки было куда как не лишним.

Отдельный вопрос у меня вызвали странные то ли столы, то ли лавки — для первых к ним не хватало скамей, да и ноги подсунуть под целиковую резную тумбу сложновато, для вторых они были явно высоки. Лих объяснил — это лежаки для массажа. Очень способствует, знаете ли, после фехтовальных упражнений. Укреплению тела и умиротворению духа. Мне мигом припомнились все многочисленные разы, когда я отлеживался где-нибудь на куче соломы, жестоко избитый в очередной драке, и единственным вниманием со стороны окружающих можно было считать периодические тычки от Подсолнуха на предмет не помер ли. Это если он сам, конечно, не валялся по соседству.

Душа моя зашлась очередной волной лютой ненависти к чародеям. Нет, я понимаю, так себя зовут лишь маги с дипломом ниранской Академии, но для меня слово "чародей" прочно связывалось со всеми зажравшимися уродами, вне зависимости от принадлежности к этому заведению. До сих пор, правда, я не подозревал о наличии других праздных бездельников, но как выяснилось, уже их ненавидел. Заочно.

— Есть еще одна штука, — сказал Лих, и я даже не поверил ушам: в голосе Угря слышалось сомнение. — Другой зал. Там, говорят, как раз с боевой магией упражнялись. Только вот… Звезды его знают, работает там что, или маги, уходя, все разобрали.

Коридор, ведущий к упомянутому залу, был низким, длинным и имел на своем протяжении несколько поворотов. Знакомое ощущение мощной жилы начало потряхивать меня еще на середине пути, но по второму разу переносилось уже легче.

Жила шла по краю галереи — такой же, как в предыдущем зале. Они вообще были очень похожи, не считая размеров: этот побольше раза в два. А еще различалась их магическая "начинка"…

Только присутствие Лиха удержало меня от восторженного дикарского вопля с подпрыгиванием и размахиванием руками. Похоже, я потихоньку начинал привыкать к изобилию внешней магии, и голову больше не терял. Хотя она и шла кругом от увиденного. Именно об этом зале я мечтал всю свою сознательную магическую жизнь. Жила питала мощнейшие щиты, надежно огораживающие внутреннюю часть зала. Сейчас плетения спали, и спуститься вниз можно было без всяких проблем.

— Угорь, — удивился я, — а с чего ты решил, что оно не работает?

Тот удивился в свою очередь:

— А что еще можно решить при виде совершенно пустого зала? Или хочешь сказать, здесь есть какие-то ваши штуки?

— Есть — не то слово! — мне было все труднее скрывать собственный восторг.

Плетения щитов. Которые я могу просто скопировать. Какая им разница, кого защищать, стену или человека! Знание щитов — половина боевой магии. Вот только научиться бы создавать саму плетенку, и я перестану быть беспомощным щенком, которому только и остается что покорно подставить шею под петлю с камнем. По крайней мере, успею сбежать при случае, а к этому немаловажному умению я, как любой обитатель Стрелки, относился крайне серьезно. Что же до атакующей части… Может, я и не знаю, как это положено делать по науке, но плетения Проклятого дома созданы как раз для уничтожения, и помню их я отлично. Чем звезды не шутят, а вдруг получится их как-то приспособить к делу?

Я вошел в такой азарт, восстанавливая в памяти куски плетенок и прикидывая, как переделать их под "свободное" существование, не привязанное к ловушкам в доме, что по телу волной пробежало знакомое покалывание. Момент я поймал вовремя, когда шевельнувшуюся было силу можно легко загнать обратно.

"Брысь, не звали!" — приказал я своевольному дару. И в это же самое мгновение вспыхнули тревожными сполохами щиты, расцвечивая стены, потолок и пол цветовыми пятнами всех возможных оттенков. Уже невозможно было разглядеть, где кончается одна плетенка и начинается другая — их блеск сливался непрерывным единым сиянием. Картина не была застывшей: пятна играли, словно пламя, вспыхивали, гасли, меняли форму. От этой красоты невозможно было оторвать глаз…

— Мне показалось, или свет стал другим? — нахмурился Угорь.