Закон сохранения (СИ)

А еще очень хотелось есть. Короче, природа тщательно позаботилась о том, чтобы в любой ситуации здоровый организм, прежде всего, стремился жрать и совокупляться.

Вспомнив о здоровье, Вадим с удивлением обнаружил, что чувствует себя подозрительно хорошо. После доставшегося ему тяжелого физического испытания мышцы должны были ныть как минимум неделю. Странно, что он вообще смог выдержать подобную нагрузку. Хотя давно известно, что в шоковом состоянии человек способен на многое.

– Привет!

Задумавшись, Краснов не заметил, что Инга уже отвернулась от окна и с грустной улыбкой разглядывает его озабоченную физиономию.

– Доброе утро, – сказал он.

– Скорее – день, – поправила она.

– И давно я тут валяюсь? – нахмурился Вадим.

– Нет. Чуть меньше суток.

– А что со мной было?

– Ничего страшного… ты просто устал…

– Устал?

– Спасибо, что вытащил меня оттуда…

– Пожалуйста, – машинально ответил Вадим.

– Гляди, какое замечательное сегодня солнце! – восхитилась Инга. – Теперь это большая редкость.

– Да уж…

– Есть хочешь?

– Не то слово.

– Ну так поднимайся.

– Э-э…

– Я не смотрю, – она отвернулась. За окном резные листики, взволнованные неожиданным порывом ветра, дружно захлопали, будто аплодировали тонкой игре заезжих актеров.

Вадим откинул простынку, сел. Он и впрямь чувствовал себя удивительно бодро. Может быть, это всего лишь иллюзия, последний всплеск жизни в неизлечимо больном организме? Какую дозу радиации он получил, шляясь по зараженной территории? Или воспользовавшись инъектором и фактически убив свое предыдущее тело, он избавился и от многих нежелательных последствий?

– Ты готов? – спросила Инга.

– Нет, – встрепенулся Вадим, – сейчас.

Он быстро оделся, подошел к ней, встал рядом.

Через приоткрытую форточку в комнату проникал однотонный уличный шум. В нем не было никакой полезной информации, только шорох ветра, гомон листвы, скрип ветвей да редкие далекие удары, словно пьяный барабанщик, уснув на рабочем месте, периодически теряя равновесие, тыкался лбом в потемневшую от времени кожаную мембрану.

Вид из окна тоже не отличался разнообразием. За густо разросшимися деревьями угадывались очертания следующего коттеджа. Куски безоблачного неба сияли рваными бирюзовыми кляксами.

– Почему ты уверена, что это я тебя вытащил? – поинтересовался Вадим.

– Я знаю.

– Откуда?

– Меня уже допрашивали.

– Выходит, нас нашли не те друзья, о которых ты говорила?

Инга заразительно зевнула и, очаровательно потянувшись, мимолетным движением коснулась своих губ оттопыренным указательным пальцем.

Вадим ощутил тревожную неловкость. Инга явно намекала, что их подслушивают, а тогда, быть может, за ними еще и подглядывают!

– Друзья понятие устаревшее, – между тем вздохнула она. – Свободный умный человек зачастую глубоко одинок даже в окружении тысяч соплеменников. Люди, как и другие животные, сбиваются в стада лишь по необходимости, в основном от страха или от голода. Тот, кто сыт и ничего не боится, живет сам по себе…

Краснов хотел было поспорить, но упоминание о голоде отозвалось в его желудке тоскливым урчанием.

– К какому бы стаду мне примкнуть? Чтобы хорошенько накормили…

– Идем, – усмехнулась Инга. – Все давно готово!

Она взяла его за руку и как ребенка повела за собой. Вадиму понравилось.

В кухне витали ароматы жареной рыбы. Салат из морской капусты выглядел крайне заманчиво, а маринованные кальмары так и просились под водочку, но из напитков был только чай. Вадим, забыв о приличиях, набросился на еду. Кроме даров моря на столе присутствовали странные зеленоватые лепешки. Они были чуть горьковаты на вкус, однако вполне съедобны.

Быстро умяв полную тарелку золотистого филе, он немедленно попросил добавки.

– Есть еще какая-то колбаса, – Инга указала на дверцу холодильника. – Пахнет съедобно… но я не представляю, из чего они ее тут делают…

У Вадима сразу пропал аппетит. Блаженная сытость уступила место тревожным переживаниям. В голове вновь завертелись десятки вопросов, но задавать их сейчас было нельзя.

Очевидно, почувствовав его состояние, Инга сказала:

– Нам разрешили прогуляться к морю.

– К морю? – не понял Вадим.

– Ну да. За стеной же тут море… вернее, теперь океан…

– За какой стеной? А, черт! Точно!

– Вблизи должно быть впечатляющее зрелище.

– Я думал, мне все привиделось…

– Напрасно, – печально заметила Инга. – Как выяснилось, реальному миру доступны нереальные фокусы.

– Что в этом плохого? – отодвинув тарелку, спросил Вадим.

– Когда на ходу меняются правила, теряет смысл вся игра.

– Как может исчезнуть смысл там, где его не было изначально?

– Не передергивай. Безмерный цинизм – удел слабаков. Когда очень страшно жить, легче всего подавлять ужас пренебрежением к любым человеческим ценностям.

– А что тогда сложнее всего?

– Не стать циником… – Инга ехидно усмехнулась. – Но это не про нас… Так мы идем или нет?

– Конечно идем, – Вадим медленно вылез из-за стола и тихо добавил: – А для подавления ужаса есть и другие средства…