Закон стаи

Не дожидаясь ответа, Агейко лихо и демонстративно опрокинул в рот очередную рюмку и посмотрел на Эдиту, которая все еще держала свою ладонь на руке Пантова.

— Гость гостю рознь — а иного хоть брось. Иной — я. Наше вам с кисточкой. Нам пора.

Агейко направился к двери, и Эдита чувствовала, что стоит ей только кинуться следом, догнать его, как он оттает и ссора будет забыта. Она видела, что он даже замедлил шаг, словно ждал этого порыва с ее стороны. Но она все-таки удержалась. И только когда он уже открыл дверь, хрипло и примирительно произнесла:

— Под носом взошло, а в голове не посеяно. Юрка, мы совершаем большую глупость.

Он не мог не слышать ее слов. Но это не остановило его.

Когда он вышел, в комнате повисла тишина.

— Как-то все не по-людски обернулось. — Первым заговорил Хоттабыч. — Наверное, я вр всем виноват! Дернули меня за язык заговорить о приватизации этих водообъектов.

— Да полноте, Александр Серафимович, человек выпил немного лишнего, — сказал Пантов и тут же взял в свои руки ладонь Эдиты. — Вот увидите, все образуется, Эдиточка. Вы будете самой счастливой женщиной на свете…

Пантов поцеловал ей руку, взял с кресла дипломат.

— Все будет хорошо, Эдита Александровна. Все образуется. Вот увидите.

… Утром ее разбудил звонок в дверь. Она открыла глаза, но все еще не решалась встать с кровати. Звонок настойчиво повторился. «Что же я лежу? — подумала она, вспоминая о вчерашнем вечере. — Это, наверное, он, Юрка. Ведь не могло же все кончиться так бездарно».

Она вскочила с кровати и, как была, в ночной рубашке, забыв надеть халат, понеслась к двери. Перед ней стоял парень, которого она уже где-то видела.

— Это вам, — оценивающим взглядом оглядел он женщину, протянул ей огромный букет красных роз и коробку с надписью «Мадам Клико».

Она его вспомнила. Это был помощник депутата Пантова.

3

На стенах многих домов, досках объявлений и городских столбах красовалась цветная фотография кандидата в депутаты нового созыва Михаила Петровича Пантова. Конечно, на тех же самых домах, досках объявлений и столбах были вывешены портреты и других кандидатов. Но уж слишком они, блеклые и невыразительные, проигрывали цветному изображению Пантова. В отличие от обремененных заботами лиц конкурентов розовощекий Пантов широко улыбался, на шее у него красовалась восхитительной красоты черная бабочка-галстук, в кармане фрака — алая роза. В то время как другие плакаты и листовки были плотно исписаны нудными программами и скучными обещаниями о том, что будет делать каждый кандидат в случае его избрания в думу, шуточная надпись на плакате Пантова гласила: «Я дам всем. — все! Пенсионерам — Сталина, пионерам —  Ленина, рабочим — дешевую водку, интеллигентам — прибавку к зарплате, каждой бабе — по мужику или наоборот».

Неаронов остановил свою машину около одной из досок объявлений и вышел из кабины. Он вгляделся в праздничное лицо своего шефа и улыбнулся, подумав о том, что этот новый имиджмейкер Роман Алистратов далек от примитивности и схематизма.

— Я дам всем — все! — негромко прочитал он первую строку призыва, скрутил кукиш и поднял руку вверх. — Каждой твари — по паре. Ага, как же, ждите, он даст! Догонит и еще поддаст…

Но плакат и нестандартный призыв Вовану очень понравились. Все было сделано в его духе. И в том, что буквально на всех городских заборах сияло лицо Пантова, была и его заслуга. Сегодня утром он уже успел раздать почти полусотне десятиклассников, которых накануне нанял для расклеивания плакатов, их ночной заработок. Школяры не только остались довольны, но даже просили не забывать их, когда подвернется еще какая-нибудь халявная работка. Неаронов заверил, что через неделю-другую снова непременно обратится за их помощью. Через полчаса он переговорит с директором полиграфкомбината, а уже через неделю получит подписные листы с фамилией Пантова, раздаст их тем же школярам, которые и пойдут в народ собирать подписи в поддержку его босса. Правда, в отношении подписных листов была у него еще одна задумка, но о ней он расскажет директору полиграфкомбината.

Через двадцать минут Вован сидел в мягком кресле директора и раскладывал на широком столе образцы листовок, анкет и подписных листов, в верхней части которых красовалась фамилия кандидата в депутаты нового созыва Михаила Петровича Пантова.

— Значит, сто тысяч анкет с шапкой «Пантов Михаил Петрович»?

— Да, — кивнул в ответ Неаронов, — сто тысяч. И сто пятьдесят тысяч листовок в его поддержку. Вот макет. Помните, заказ — срочный. И через неделю должен быть готов.

— О чем разговор, господин Неаронов! — развел руками довольный выгодным заказом директор. — Разве мы вас когда-нибудь подводили? Вон плакаты как оперативно сработали. Раньше на три дня. И этот заказ быстренько выполним. Вот прямо сейчас и спущусь в цех.

Он даже привстал со своего места, показывая, что готов уже бежать к типографским машинам. Но Неаронов неподвижно сидел в мягком кресле, и директор понял, что разговор, судя по поведению заказчика, не окончен.

— У вас что-то еще? — спросил он, желая убедиться, что не ошибся.