Закон-тайга

Видимо, капитан Радченко настолько уважал устав и субординацию, что никак не мог перечить полковнику Герасимову.

— Слушай, мне тут сказали, что у тебя неприятности, — без обиняков выложил он.

Хозяин вздрогнул.

— Кто?

— Что?

— Кто сказал?

— Да Оксана твоя и сказала, — спокойно ответил капитан.

"Ну, сучка, скоро весь Дальний Восток будет знать", — подумалось хозяину.

— И что?

— Ну, Вася сегодня приходил, о проверке сказал! — почему-то радостно выпалил Радченко.

— О какой такой проверке? — ледяным голосом спросил полковник.

— Да уже вся зона знает о какой — из Москвы, естественно! — как о чем-то само собой разумеющемся сказал капитан.

Отрицать было бессмысленно, и Герасимов решил — а, черт с ним! Будь что будет…

— Так тебе что — Оксана сказала?

— Да я ее недавно видел… Так за тебя переживает, если бы ты знал!

"Еще бы, — мысленно хмыкнул Герасимов, — если меня за колючку, она побираться пойдет… Что ей, дуре, светит? Бомжихой стать…"

— Ну и что?

— Да мне Вася по Секрету сказал, кого проверять отправляют, — простодушно сообщил Радченко.

— Ну и?..

Капитан назвал фамилию — хозяину она ничего не сказала, а капитан продолжал, все более и более воодушевляясь:

— Знаю я его, в Москве как-то гуляли… Это он с виду такой строгий, интеллигентом хочет казаться, потому и очки носит, а на самом-то деле… Ничего, нормальный мужик, мудак, конечно же, как и все москвичи, но и с ним можно договориться.

— Так ведь там из Думы, из какого-то подкомитета вроде бы… — Полковник понял, что курва Оксана, слышавшая разговор с Коробкиным, наверняка слово в слово передала его "подруге".

— А, плевать, они напрямую министру подчиняются, а министр на ту Думу свой прибор клал, — неожиданно Радченко блеснул отличным знанием кулуарной политики Кремля. — А того мужика, что с проверкой сюда летит, я, грю, знаю: козлище редкостный, трахаться любит даже больше, чем прапорщик Лысенко…

Двадцатитрехлетний прапорщик Владимир Лысенко, старший специалист связи, был тут, на зоне, притчей во языцех: шифроблокнот любвеобильного прапорщика был испещрен телефонами и адресами многочисленных любовниц; по нему можно было изучать географию всего СНГ.

— Ну, если даже больше, чем этот… — Полковник справедливо не любил Лысенко за то, что тот отымел жену самого хозяина спустя всего лишь два часа после появления на новом месте службы.

— Так что можно договориться, — обнадеживающе продолжал Радченко. — Я с ним сам перебазарю. Что нормальный офицер любит? — спросил он и тут же сам ответил на вопрос: — Правильно — водку и баб…

— Ну есть водка, — немного оживился Герасимов, — а бабу-то приличную где взять? Он небось в своей Москве только манекенщиц да фотомоделей трахает.

— А Оксана? — с неподдельной простотой предложил капитан.

— Что?!

— Да ладно тебе… И так все знают, что у тебя в последний раз стоял на шестидесятую годовщину Великой Октябрьской революции.

— А ты-то откуда знаешь? — страшным голосом поинтересовался хозяин.

— Оттуда же, откуда и все…

— Э?..

— Оксана сказала…

Лежавший в кармане пистолет острым дулом пребольно давил в мошонку, и полковник решил незаметно переложить его в китель.

— Да ладно тебе… — Нагло и даже покровительственно улыбнулся полковнику капитан; только теперь хозяин, погруженный в свои невеселые мысли, заметил, что капитан Радченко пьян — именно это придавало ему смелости в разговоре с вышестоящим начальством. — Не стоит он у тебя… Я уже и с Оксаной говорил, она согласна… Видишь, как она тебя любит?

И, допив стопку спирта, поднялся из-за стола, оставив Герасимова в куда более обнадеженном состоянии, нежели всего полчаса назад…

Глава пятнадцатая

А Михаил тем временем продолжал свой нелегкий путь: теперь он шел к небольшому полустанку, где, как он точно знал, была телефонная связь.

Надо было во что бы то ни стало позвонить в гарнизон, в местное отделение ФСБ, даже в ментовку — куда угодно, только бы сообщить о захваченном вертолете, только бы рассказать о разгромленном прииске старателей.

Кто мог дать гарантии, что не сегодня завтра вертолет с безумными пилотами не появится над Февральском?

От одной мысли об этом бывшему спецназовцу, который отлично знал возможности современной фронтовой авиации, становилось плохо…

Неожиданно, как это часто бывает в Приамурье, замела пурга. — идти стало трудней. Но закалка спецназовца и опыт таежного охотника не подвели и на этот раз — спустя три часа Михаил был на полустанке.

— Мне телефон — срочно, — отдышавшись, бросил он дежурному — седенькому старику в облезлой шапке-ушанке с кокардой железнодорожника.

Тот, конечно же, не стал прекословить — он прекрасно знал крутой нрав этого человека. К тому же серьезное и сосредоточенное лицо, резкие движения, тяжелый взгляд — все это свидетельствовало о том, что случилось нечто из ряда вон выходящее…

— Звони, Миша. — Дежурный, кряхтя, аккуратно придвинул ему огромный аппарат из черного эбонита, стоявший тут если не со времен конфликта на КВЖД 1928 года, то со времен разгрома Квантунской группировки японского милитаризма наверняка.