Закон-тайга

— Да не боись, это ведь чурка, нанаец или якут, он и сам не знает кто, ни хрена по-нашему не понимает. Знает только несколько главных слов: «водка», "адик", «деник» и "закуска".

И действительно, закопченный кочегар, услышав четыре известных ему слова, сразу же бросил лопату и жалко заулыбался.

— Работать, работать! — цыкнул на него хозяин кочегарки. — Давай, чалдон, вкалывай, а то «адик» вечером не получишь. — Состроив немного обиженное лицо, он вновь обернулся к гостю: — Нанял этого чурку за буханку хлеба и флакон «адика» в день. Ничего, старается… Ну, так что у тебя?..

Китаец начал издалека.

Мол, он — человек маленький, живет тут, в Февральске, скромно, никого не трогает, никому не грубит, очень любит блатных (Корзубый усмехнулся), ненавидит майора Игнатова и старшину Петренко (Корзубый благосклонно закивал), не любит российскую действительность (Корзубый ощерился), но любит его, Корзубого, за истинную щедрость и широкий размах души ("А ты ниче, въезжаешь, бля", — процедил обладатель широкой души).

— А в очко — любишь?

— Моя все любит. — Голова Ли наклонилась, как у фарфорового болванчика.

Отблески пламени отсвечивали на скуластом, побитом угреватой сыпью лице хозяина кочегарки.

— Ну и че надо? Да ты не гони пургу, давай, китаеза… Чего пришел — чтобы я тебя трахнул? Так я его нежу, — Корзубый кивнул в сторону маленького кочегара. — Чурка, а нравится.

Китаец продолжал также смиренно, как и начал, — мол, ему, наверное, скоро умирать, так вот умереть он бы хотел не на чужбине, а на родине.

— Так че тебя — бандеролью в Пекин отправить? — не понял Корзубый.

Ли Хуа махнул засаленной косичкой — да нет же, уважаемый собеседник очень ошибается. Не слыхал ли Корзубый о вертолете, который угнали хорошие-хорошие пацаны?

— Ну, слыхал, — снизошел собеседник.

Так вот… Им за побег, убийство и угон все равно лоб зеленкой намажут, а вот если бы на нем вместе на родину, в Китай… Он, Ли Хуа, хорошо знает местного функционера госбезопасности, у которого друзья в Пекине, в Народном Собрании… Тот бы помог, не дал бы в обиду… И всем было бы хорошо.

— Ну и че теперь? — Казалось, Корзубый плохо соображает, что же от него требуется.

— Да вот пацаны ведь не всю жизнь в воздухе проведут, пацана ведь не птица, летать без пищи — угля не может. Когда-нибудь красивый женщина, толстая петушка или вкусная трава захотят, приземлятся в твоя кочегарка, чтобы углем заправиться, — косил под идиота хитроумный разведчик, — ну, ты им про моя просьба расскажешь… А я тебе за это отблагодарю. Китайца — хорошая, мента — плохая, — завершил Ли Хуа.

Корзубый буркнул в ответ что-то невнятное и сделал татуированными корявыми пальцами пару едва заметных движений — желтая бутылочная пробка отлетела в грязный угол кочегарки. Откинув голову, блатной жадно припал губами к горлышку. Заходил вверх-вниз покрытый грязной щетиной острый кадык, и добрая половина содержимого бутылки провалилась в луженый желудок.

— Ну, что твоя скажет?

— Моя скажет тем пацанам, — Корзубый еще не знал ни о приговоре блатной правилки, ни о жестоком расстреле некогда родной зоны, — твои слова. Все, узкоглазый, я сказал, ты услышал…

И отвернулся, всем своим видом давая понять об окончании дипломатического раута.

* * *

Нельзя сказать, что военные и в Февральске, и в Хабаровске ничего не предпринимали по поводу угнанного совсекретного вертолета. Начальство в краевом центре, узнав о пропаже и уничтожении гарнизона, пришло в неописуемый ужас — еще чего не хватало в предновогодние дни: годовой отчет уже благополучно отправлен в Москву, и тут, как назло, ЧП, да еще какое!

Хуже не придумаешь.

Пришлось скрепя сердце доложить в генеральный штаб. Командующий округа, тяжело дыша от волнения, бледнел и зеленел, слушая пьяное хрюканье вышестоящего генерала из Москвы:

— Твою мать!.. Таких вертолетов всего только четыре в армии!.. Отправили к вам на испытание, а вы… — Генерал очень нехорошо выматерился и продолжил: — А если бы они стратегический бомбардировщик с атомной бомбой украли?! Что тогда? Слышь, генерал, ты ротой на Камчатке командовать не хочешь?! Аттестую лично. На розыски — три дня.

Командующий округом, съев полпачки валидольчика и запив коньяком, позвонил заместителю:

— Дебил! Единственный секретный вертолет России — в руках уголовников! Тебе доверили, а ты!.. Ты еще генерал-майор, да? А когда у тебя там представление к очередному званию? Так станешь просто лейтенантом, без генерала, я сказал — однозначно!.. Даю два дня на розыски!..

Естественно, после этого кошмара заместитель, натерев виски вьетнамской «звездочкой», дернул для храбрости стакан «Пшеничной» и позвонил начальнику ПВО округа:

— Такие, как ты, позорят российскую армию! Скоро на всем Дальнем Востоке ни одной «вертушки» не останется, все уголовники покрадут. День на розыски, иначе в запас уйдешь прапорщиком.