Закон Талиона

Следуя в заданном направлении, "Мазда" обогнала пассажирский автобус, в жестяных недрах которого, скорее всего, трясся сейчас товарищ Сухов. Что побудило Фёдора назна-чить рандеву в столь отдалённом и глухом месте, Павел пока не знал, но решению коллеги доверял без колебаний. По оговорённому на этот случай плану, он должен был дождаться появления товарища, но не подходить к нему, а присмотреться к окружающим, ежели тако-вые появятся. А дальше…, дальше вариации на тему вариаций — сплошное творчество.

Дорога опустела, лишь далеко впереди маячила одинокая тачка, сильно похожая на ту задрипанную, что недавно так беспардонно подрезала "Мазду". На таком расстоянии не ра-зобрать, но если это та самая и никуда не свернула, значит, подставлялась нарочно — дорож-ные разводилы, не иначе. "Якорь им в глотку", — по-боцмански ругнулся Полежаев — бли-зость океана обязывала. Он мельком глянул в зеркало над ветровым стеклом — автобуса сза-ди не видно, застрял на очередной посадке-высадке. Нагонит. Уже совсем близко конечная остановка, там надо будет пристроиться в сторонке и подождать. Нормально.

За поворотом показалась площадка, где автобус обычно высаживает последних пасса-жиров и разворачивается. А это что? Памятная "Тоёта" торчала чуть ли не посередине пло-щадки, а её обшарпанный бок подпирала парочка крупноватых мальчиков в кожанах — "эки-паж машины боевой". Подпираемая машинка, судя по состоянию, побывала не в одном тан-ковом сражении, причём, ходила на таран. "Мальчикам" лет по тридцать, и рожи у них, мягко выражаясь, нехорошие. Ну, да бог с ними.

Павел, чтобы никому не мешать и не очень выставляться, отогнал свою машину в уго-лок, рядом с глухим забором, заглушил движок и, желая размять ноги, выбрался из-за руля. Он не смотрел в сторону битой "Тоёты" и на "мальчиков" возле неё, они ему были не инте-ресны, но краем глаза уловил движение.

— Эй, мужик!

Один рослый, с трёхдневной рыжеватой щетиной на морде, направлялся к "Мазде", поигрывая длинной цепочкой, с бренчащей на ней связкой ключей — движение руки, и цепь наматывалась на кулак, превращаясь в подобие кастета, обратное движение — шелестящая цепь раскручивалась, а ключи становились увесистым снарядом. Ловкий, чёрт, и мосластый, но запущенный: мешки под глазами, да и сами глаза нездоровые, мутные; жилистая шея, пожалуй, тонковата для такой крупной, наголо выбритой головы.

— Это вы мне?

Небритый "мальчик" нехорошо осклабился. Он видел перед собой хоть и широкопле-чего, но сутуловатого пятидесятилетнего дядьку с отвисшим животиком — лоха по жизни — такие роль и грим определил напарнику Сухов. Дылда, чувствуя себя хозяином, приближал-ся не спеша.

— Тебе, тебе, — жулик длинно сплюнул лоху под ноги, — ты, чайник херов, меня на трассе чуть седым не сделал. За моральный урон надо…

"Интересно, они сами по себе, или это каким-то боком связано с тревожным сигналом? Хотя, вряд ли, старичок мог сойти на любой промежуточной".

Паша, стремительно шагнув навстречу, с тяжёлым хлопком вбил кулак в брюхо небри-того. Тот, сохраняя на лице наглую ухмылку, сломался в поясе, выпуская воздух из всех от-верстий. Короткая куртка, задравшись, оголила белую, веснушчатую спину. Второй "маль-чуган", явно не ожидал такой прыти от пожилого пузатенького дядьки и замер с открытым ртом, но в драндулете сидел третий, по-видимому, старшой, обладавший лучшей реакцией. Он начал открывать дверцу, одновременно выдвигаясь наружу, намереваясь выпрыгнуть из автомобиля. Лучше бы он этого не делал. Оставив правую руку под корпусом обездвижен-ного дылды, Павел левой ухватился за широкий кожаный ремень, рывком оторвал тушу от земли и швырнул в распахнувшуюся дверь. Поистине цирковой трюк! Тяжёлое, согнутое почти под острым углом тело, врезалось в старшого, на короткое время оглушив его и капи-тально законопатив проём.

Эти недоумки не знали с кем имеют дело, а если бы им кто-нибудь намекнул, они бы не поверили, полагая, что такие бойцы встречаются только в кино.

Малый, до сих пор стоявший с открытым ртом, наконец-то очухался и попытался дви-нуть необычного дядю кулаком, с зажатой в нём свинчаткой. Паша, легко уклонившись и не слишком мудрствуя, перехватил шаловливую ручонку в запястье и, вывернув её, одновре-менно шлёпнул парня ладонью по носу. Тот вякнул от боли и скособочился, стараясь осла-бить натяжение в смещённом суставе, с опущенного подбородка закапали кровавые сопли.

— Пусти, сука! — Просипел малый.

— Ща! Водить умеешь? Полезай за руль и не высовывайся!