Закон трех отрицаний

Волкова молчала. И чем дольше она молчала, тем больше Зарубин верил в то, что попал в точку. Значит, причина для ревности у нее есть. А она свою ревность скрывает. Может, просто так, по-бабски, кому приятно признаваться, что мужик изменил тебе с молодой девицей. А может, скрывает совсем по другой причине. Сегодня Зарубину должны сказать, действительно ли у Халиповой был в любовниках авторитет, не то криминальный, не то политический, а может, и оба сразу. И надо быстренько выяснить, не знакома ли с ним Волкова и не вступала ли в последние дни в контакт с ним. Кажется, тут горячо…

– Анита Станиславовна, вы мне ответите?

Она разжала пальцы, сжимающие ручку старинного серебряного чайника, потерла ладонями плечи, словно озябла и пытается согреться.

– Я не знаю. Честное слово, не знаю.

Ну конечно, не знает она. Еще как знает!

Глава 6

– Я не понимаю, почему вам понадобилось столько времени, чтобы установить любовника Халиповой.

Начальник отдела Вячеслав Михайлович Афанасьев даже не пытался скрыть раздражение нерадивостью подчиненных.

– Прошло два рабочих дня, и вы только сейчас докладываете мне, что наконец выяснили его личность. Это нужно было сделать в первую очередь, а вы чем занимались два дня?

– Это было не так просто, Вячеслав Михайлович, – Коротков грудью кинулся на защиту друзей, Сережки Зарубина и Миши Доценко. Уж он-то точно знал, какие усилия предпринимали ребята, чтобы проверить, действительно ли у Халиповой был ревнивый патрон, милостиво позволявший ей спать с известным режиссером, но любой другой шаг вправо-влево считающий побегом, за который должно последовать суровое наказание.

– Это самое простое, что вообще можно и нужно было сделать, – гневно оборвал его начальник. – У любой женщины есть две-три подружки, которые знают о ней все, включая имена и технические характеристики ее любовников. А если не две-три, то хотя бы одна. Установить и найти этих подружек можно за полтора-два часа, задать им нужные вопросы – еще час. Данные о любовнике Халиповой должны были быть у меня на столе еще вчера к обеду, это самое позднее.

Почему данные должны были лежать на столе Афанасьева, Юра Коротков не очень понимал. Много ли толку от такого, с позволения сказать, лежания? Они должны быть в руках у сыщиков, которые дело делают, а не у начальника, который руководит ими из кабинета. Конечно, если бы на месте Афони сидел Колобок-Гордеев, тогда дело другое. Гордеев, увидев фамилию и должность любовника Юлии Халиповой, сказал бы: «Не суетитесь, этого я сам подработаю, вы к нему пока не суйтесь». А Афоня? Слишком недавно он в Москве работает, чуть больше года, не оброс еще связями, не выстроил доверительные отношения с людьми, неоткуда ему качать информацию, так что в раскрытии преступлений практической помощи от него никакой, одни сплошные руководящие указания. Иногда, будем смотреть правде в глаза, очень и очень толковые, все-таки опыта в розыскной работе ему не занимать. Но работать так, как работал Гордеев, он, конечно, еще не может.

– Вот пусть Доценко мне объяснит, чем он занимался два дня, вместо того чтобы искать подруг потерпевшей. Ремонтом квартиры?

«А хоть бы и ремонтом», – зло подумал Коротков. Что Мишке, в сарае жить, что ли? Он после долгих поисков нашел наконец вариант, при котором его с мамой двухкомнатная квартира превращалась в две однокомнатные в нужном микрорайоне, почти два года искал, уже надежду потерял. То есть варианты попадались и раньше, но каждый раз это были хорошие квартиры, на приобретение которых требовались деньги, существенно большие, нежели можно было получить от продажи «двушки», а никаких других денег у Доценко не было. Так что пришлось ждать, когда судьба подбросит жилье достаточно низкого качества, чтобы обойтись без доплаты. Судьба подбросила такое, что без ремонта там не то что жить – двух часов провести невозможно. Мишка занял денег, в первую очередь привел в порядок одну из квартир, поприличнее, и перевез туда маму, а сам живет пока в семье жены, у Стасова, и каждую свободную копейку вместе с каждой свободной минутой тратит на починку того, что еще можно починить, и замену того, что починить уже нельзя. При милицейской-то зарплате это песня долгая, не на один месяц.