Закон улитки

Дорогу Паша «нащупывал» по деревянным столбам и линиям голых деревьев, посаженных по обе стороны грунтовки. На его лице читалось напряжение, но даже сквозь это напряжение во взгляде иногда мелькало восхищение красотой зимнего пейзажа. И Виктор это замечал. Сам он чувствовал себя чуть ли не капитаном корабля, хотя корабль – джип, и все внутри, за исключением Миши и Сони, не имело реального отношения к нему, к Виктору. Но он был автором, автором добра, человеком, который придумал это добро и нашел для него адресат. И тут не сказать Сергею Павловичу спасибо было бы просто грех. Виктор снова вспомнил шефа с благодарностью. И как это все в нем так гармонично уживалось, в Сергее Павловиче? И темное прошлое, на которое намекал вчера Игорь Львович, и пусть немного витринное, но все-таки желание делать добро. Может, он и стремился к власти, чтобы делать добро? Звучит как-то странно. Виктор мотнул головой, немного удивляясь ходу собственных мыслей. Но все равно образ Сергея Павловича в его воображении приобретал черты чуть ли не римского героя, защитника униженных и оскорбленных, рьяного стража закона… Закон, правда, был как бы его собственным. Это был Закон улитки. Но все статьи закона словно светились жесткой справедливостью и прагматичностью. И действительно, этот Закон был рожден самой жизнью. Он, Сергей Павлович, или кто-нибудь другой, похожий на него, создавал этот закон не фантазируя, а записывая уже существующие, но неписаные правила, развивая их дальше, наполняя их порядком, логикой и библейской жестокостью наказаний. И сам он, Виктор, с удовольствием, легко и ясно усвоил этот закон. Даже позволил себе его развить исходя из тех ситуаций, в которые его заманивала жизнь. Нет, он не претендовал на авторство закона. Это, конечно, дело депутатов парламента. Он просто понял, что какой-то закон нужен, какому-то закону надо следовать, чтобы совершать меньше ошибок и уберечься от опасностей. Выбор был. Была Конституция, которая много обещает, но мало делает. Но ее статьи – пафосны и нереальны. Право на бесплатное медицинское обслуживание заканчивается там, где начинается болезнь и старость. И тут Виктор вспомнил Пидпалого, вспомнил санитаров «скорой помощи», пришедших в квартиру пингвинолога и не хотевших его везти в больницу. Нет. Закон улитки ничего, кроме наказаний за его нарушение, не обещает. Но в этом и есть его правда. Правда и действенность. И сама жизнь подтверждает правоту этого закона. Стоит взять любую ситуацию – и вот она, в законе, и описывает твои права и обязанности. И он, Виктор, теперь «в законе», он в домике Сергея Павловича, под его крышей. Домик его шефа его защищает и дает уверенность в завтрашнем дне. И даже бывший «покойник» Игорь Львович, разговаривая с ним в машине, и тот признавал молча крепость стен домика, в котором Виктор был теперь улиткой. Вот она – правда жизни. Есть домик, есть стены – есть улитка. Нет домика – нет улитки. Нет улитки – нет проблемы… Нет, это уже из другой области, но и эта «область» имеет отношение к Виктору. А потому надо соблюдать тот закон, который действует, а не тот, который написан и издан для общего чтения многомиллионным тиражом.

Интернатовцы встретили гостей как старых друзей. Дети тут же захотели есть из новых мисок и пить из новых кружек. А потому все дружно наносили в просторную кухню воды из колодца. Прополоскали миски и кружки, и уже через двадцать минут все дружно ели гречневую кашу с маслом за несколькими деревянными столами в столовой. Даже Паша время от времени бросал заинтересованные взгляды на детей. Был он тоже при деле и время от времени доставал из кармана маленький фотоаппарат-«мыльницу», фотографировал. Только Мише, пока все обедали, было скучновато. Кашу он есть не стал. Просто стоял под окошком и внимательно смотрел на Виктора.

Толстая бабка в переднике обошла столы с большим чайником в руках и налила в новенькие эмалированные кружки компот.

Виктор поднял кружку с Винни-Пухом, посмотрел на нее задумчиво.

Услышал, как Соня, сидевшая напротив, сказал своей новоявленной подружке: «А у моего дяди Вити тоже такая кружка есть. Только он мне ее не дает!»

– Я тебе ее подарю! – сказал Виктор, повернувшись к Соне.

– Правда? – обрадовалась девочка.

– Даю честное чеченское слово, – попробовал пошутить Виктор, но Соня этой шутки не поняла.

И Виктор этому порадовался. В общем-то, это ведь и не шутка, когда от одного честного слова зависит жизнь человека!

После обеда установили телевизор на тумбочку в довольно большой квадратной комнате, где на стене висели портреты Шевченко и президента Кучмы. Рядом с ними виднелся квадратный след еще от какого-то, но уже снятого портрета. «Наверно, от Ленина», – подумал Виктор.

Мальчик постарше установил на телевизоре комнатную антенну и долго ее крутил, пока изображение не выровнялось, не приобрело четкость и цвет.

Соня с младшими интернатовцами и пингвином ушла во двор. Каждый нашел себе занятие по душе. Или на снегу, или в теплом, хорошо натопленном доме.