Закон военного счастья

— Ничего, — признался Рост. — Просто предположил.

— А почему предположил? — Ким помолчал. — Ты свои предположения тоже объясняй, они у тебя просто так не случаются.

— Ну, сам понимаешь, другая форма блинов, другое предназначение… Явно что-то в этих полях возникает в другом виде.

Внезапно рядом что-то проворчал Винторук. Как оказалось, он проснулся после ночного дежурства и утренней готовки еды и присоединился к наблюдателям. Только ему, в отличие от людей, никакие бинокли были не нужны, с его-то глазами он все видел и без оптики. И по всей видимости, соглашался с Ростом.

Наконец печка раскочегарилась, из котла даже стал вырываться какой-то довольно горячий выхлоп, хотя, конечно, до настоящего тепла, которое можно было бы увидеть из Боловска, ему было далеко. Но тут вдруг «серые» ребята — а в сером были одни «петушки» — вытащили огромное параболическое зеркало. Потом легкими, какими-то играющими движениями установили в его фокус открытый котел объемом не больше литра и принялись бросать в него длинными щипцами кусочки металла.

Насколько мог судить Рост, это был обыкновенный металл, чистые, без примесей, «шрапнелины» из морских раковин. И они практически сразу, едва попав в эту емкость, начинали таять…

— Ничего не понимаю, — отозвался Ким, когда подошла его очередь разглядывать непонятное мероприятие в бинокль. — Почему, как, зачем?!

— Не кричи, — попросил Рост. — Почему — понятно. Свет от этого зеркала сходится на котелке, вот металл и плавится. Там, наверное, температура за полторы тысячи, а может, еще больше. Помнишь, Пестель говорил, что у градин температура плавления чуть больше, чем у нашей нормальной стали?

— Не помню. Но тогда — для чего?

Вдруг из котелка накопленный жидкий уже металл вытек… Ростик не успел понять на таком расстоянии — то ли кто-то из жрецов опрокинул котел, дернув невидимый рычаг, то ли металл сам перевесил и вылился, сработав как запрограммированный переливной датчик времени, как было у греков на иных клепсидрах.

— Дай бинокль. — Он почти вырвал прибор из рук Кима. Это вышло грубо, но сейчас было не до галантерейностей…

Вместо того чтобы упасть, перелившийся металл вдруг застыл непонятным каскадом в воздухе, а потом все вернее стал растекаться над гравитационным блином сверкающим, тончайшим куполом… И этот купол не оседал вниз, не падал, а висел все надежнее — так показалось Ростику, — размазавшись по невидимой, но реальной антигравитационной опоре. Ким взволнованным голосом пояснил:

— Надо же как ловко, вылили сбоку, а растеклось повсюду.

— Да, точно, — согласился Ростик. — Потому что гравитационное поле тут однородно, для него это все равно что в лунку скатиться.

Вдруг — опять вдруг, как почти все, что происходило в этом странном ритуале, — отвалилась крышка другого котла, который, как оказалось, подогревался десятком вогнутых зеркал чуть в стороне. Было даже странно — почему ни Рост, ни Ким это устройство не заметили раньше… Должно быть, они слишком большое значение придали жрецам, а работу по соседству провернул кто-то менее заметный, вот и получилось…

Впрочем, это была небольшая потеря. Какие-то старцы с блестящими шлемами на голове одновременно открыли заслонки еще трех очень горячо прогретых котлов, и из них стало вытекать… жидкое стекло. Оно залило короткие, проложенные к краю антигравитационного блина желобки, потекло, как не очень густой, наваристый кисель, и… накрыло металлическую параболу. Тогда-то от всей этой выпуклой поверхности ударил в небо, строго вверх, какой-то тяжелый, густой, заметный в воздухе пар.

— Так, — вырвалось у Ростика. — Теперь понятно, почему ребята на шаре заметили это облако.

— Да, — согласился Ким. — Это именно облако, а не марево… Трудно не заметить. Но почему оно получается?

— Это пар. Стеклянный пар. И выбрасывается он вверх не только потому, что пар всегда взлетаег, а еще и оттого, что его горячие молекулы выбивает антигравитационный блин… Понимаешь, получается как бы схема двойного кипения.

— Понимаю. А металл все равно остается внизу, — выдвинул предположение Ким. — Ведь он легче…

— Или тяжелее?.. Если он остается с внутренней стороны, то антиграв его не выбивает наверх, значит, он все-таки тяжелее, хотя бы ненамного… — задумался Ростик. — Да, тут есть какая-то тайна. Нам придется ее выяснить.

— Пусть инженеры думают, — предложил Ким. — Они для того и умеют всякие процессы рассчитывать и знают поболе нашего.

Внезапно экватор котла двенадцать отборных вояк пустили катиться по инерции, а сами подняли руки вверх и торжествующе что-то закричали. Закричали и все пернатые, стоящие до этого очень тихо. Пернатики, крутившие экватор, снова взялись за работу, но уже чуть медленнее, не так напряженно и тяжело.

Перевернутое вверх выпуклой стороной параболическое зеркало стало матовым. Ростик понял, что это означает, — последние, самые горячие верхние слои стекла застыли. И хотя вся конструкция еще не стала жесткой, но окончательную форму уже приняла.