Закон военного счастья

— Ладно, — проговорил Достальский, едва врачи запахнули за собой полог палатки. — Если ты все-таки пришел, займемся следующей проблемой. — Он посмотрел на Ростика, и в его зрачках блеск факелов отозвался каким-то очень печальным и жестким пламенем. — Кстати, очень неприятной, но необходимой. Собственно, последней нашей надеждой.

14

— Покажи-ка мне еще раз, как они расположились.

Ростик еще раз подивился уверенности, с какой была сделана пресловутая карта. Разглядывая ее, он почему-то без всяких симптомов понял, что интерес его к ней вызван даже не доморощенным мастерством, с каким ее кто-то нарисовал, а потом, скорее всего, детализируя мелочи, скопировал для нужд капитана Достальского. Он понял, что именно тут, на изображенных так старательно просторах, ему придется биться ближайшие месяцы, а может, и годы. Именно тут развернется очередная часть эпопеи под названием «Выживание Боловска». И все эти буераки, речки, рощицы, овражки да холмы он исползает под смертью не раз и не два.

Значит, спросил он себя, все получится? Мы их отбросим, я выживу, большая часть людей уцелеет… Но тут же понял, что это все существует еще не наверняка, что ему еще действительно, без дураков, нужно выжить в предстоящем сражении, и лишь тогда он снова окажется прав.

— Ты чего? — даже как-то участливо спросил Достальский. — Оглох?

Ростик еще не мог докладывать, поэтому довольно невнятно пробормотал:

— Картой… залюбовался. Мне бы такую.

— Карта знатная, — согласился капитан, решив, что Ростик просто ориентируется, чтобы чего-нибудь не напутать. — Сделал ее Эдик, а потом в универе еще и доработали. Да, в общем, после него и дорабатывать не стоит, он уже долго занимается картографией. Ему можно верить больше, чем Пестелю.

К концу этой тирады Ростик уже оклемался и довольно внятно объяснил, что и как он думает о расположении пернатых. Закончил он так:

— Только зачем это, капитан? Они все равно поутру в атаку пойдут, и расположение их ночевок значение потеряет.

— А вот и не потеряет, — отозвался Достальский. — Пойдем-ка.

Капитан скатал карту, сунул ее твердым движением за сапог, взял из деревянной держалки факел, и они зашагали почему-то совсем не туда, где располагались известные Ростику части, а в сторону могилы павших тут охранников. Если, разумеется, бумажники уже успели их похоронить, подумал Рост мельком. В самом деле, могло получиться, что их еще не зарыли.

Перебираясь через известную ему ложбинку, Рост все оглядывался. Даже отстал немного, и тогда капитан, подождав его, спросил:

— Ты чего?

— Тут ребят вечером нашли, тех, которые… полегли первыми.

Они прошли немного молча.

— Да, готовились, готовились… А в итоге — как всегда.

— Так вы, значит, все-таки готовились? — удивился Ростик.

— И все-таки прозевали. — Капитан топал теперь очень мрачный, даже злой, но как-то глубоко злой, словно бы против себя. — Когда эти ребята доложили впервые о концентрации противника, я сразу понял что к чему. После твоих-то разборок с их зеркалами каждый бы понял, верно? Сразу же попытался доложить по начальству. А они… В общем, все вышло бездарно! — Капитан мельком оглянулся в сторону оставшейся сзади балочки. — Видел, как их?

— Видел.

— Все потому, что я слишком мягко их настропалил. Думал, бойцы бывалые, каждый почти по два года из строя не выходит, вот и… понадеялся на опыт. Уехал ополченцев вести, а они лопухнулись.

— Ладно, капитан, всем случается лопухнуться.

— Не знаю, может, если бы остался… — Он провел ладонью по лицу. — Ладно, это все в прошлом. А вот Бабурин — наше настоящее.

— Какой Бабурин?

— Сейчас увидишь.

Они вошли в траву, метелки которой были выше Ростиковых плеч. При ходьбе они еще издавали сухие, скрежещущие и в то же время довольно звонкие звуки, слышимые, вероятно, за много сотен метров. Противник подобраться сюда незамеченным не мог, будь он хоть бестелесной тенью. Ростик вдруг осознал, что этот же трюк используют и пернатые, проводя сбор сил тут, в травах, а не на марше, уже, собственно, на территории людей. Значит, опасаются, решил Рост и попытался изложить свою догадку капитану, но не успел. Они уже пришли.

— Бабурин! — вполголоса позвал капитан, и они вышли на небольшую, вытоптанную, вернее, прижатую гравитационными конусами летающих лодок полянку, где самая высокая трава все-таки полегла и стало чуть-чуть свободнее.

Где-то недалеко, но все еще за стеной травы, послышались человеческие голоса, шевеление, и внезапно загорелись факелы. Трава раздвинулась, и к ним шагнула странная, мешковатая фигура. Ростик привык, живя в Полдневье, к разным формам и силуэтам, но этот… И вдруг понял, что видит перед собой нормального человека, только наряженного в общевойсковой комплект химзащиты, только без противогаза.

Парень в химкомплекте, с факелом в руке подошел ближе и осветил их яснее. Потом поднял руку, изобразив наполовину штатское приветствие, наполовину козырнув. Оказался Бабурин невысоким, носатым, с очень умными глазками и хитрой складочкой губ. Помимо собственного противогаза при нем была еще одна сумка, вероятно, с запасным таким же прибором.