Закон военного счастья

Они помолчали. Каким-то образом, словно стая волков, атакующих загнанную добычу, приближающиеся треугольные машины казались красивыми и неукротимыми. От них невозможно было оторвать глаз.

— Как думаешь, командир, — спросил Боец, — их вообще-то сбить можно?

— Не знаю, — отозвался Рост. — Ты их дольше наблюдаешь.

— Верно, я их уже две недели наблюдаю, начальству докладываю…

— А они? — спросил Ростик почти лениво.

— Просили панику не сеять… Я вот что скажу. Я считаю, нужно показать людям, что их можно сбивать. Иначе они все тут разнесут, и мы ничего не сможем поделать.

— Теперь они в любом случае все разнесут, Денис.

— Верно. Но если ни одну из этих машин не сбить, люди будут думать, что это невозможно. А если сбить… Помнишь, Дондик сбил одну из летающих лодок, когда пурпурные только-только на нас навалились. И сразу все успокоились — врага можно заваливать и даже оставаться в живых после этого.

— Сейчас это будет сложнее.

— Тоже верно. — Боец каким-то очень злым, жестким взглядом посмотрел в угол корзины. Там на полу валялись кислородные баллоны. — Ты уже догадался, что я надумал?

Рост вздохнул:

— Будет лучше, если ты все объяснишь словами.

— Все очень просто. Мы тут с тобой торчим над всем городом, к нам они в первую голову и подлетят. Если у кого-то из них засвербит, он захочет посмотреть, что это такое за устройство парит на веревочках. И подойдет близко, так близко, что… В общем, если выждать момент, если они не расстреляют шар издалека, у меня будет шанс. Ведь взрыв должен быть сильный, верно?

— Да. Водородный баллон на несколько сотен кубометров, и хотя бы одна десятая часть того же объема кислорода создаст газовую бомбу потрясающей мощи. Такая бомба не то что этот черный треугольник собьет, она может и обсерваторию в землю вогнать.

— Обсерватория уцелеет, — странно улыбнувшись, проговорил Боец, словно все знал заранее, — должна уцелеть… Значит, я все правильно рассчитал. И нужно только выждать момент.

Рост набрал в легкие воздух. Потом выдохнул его. И твердо проговорил:

— Почему ты? Нас тут двое. Нужно, как минимум, тащить жребий.

— Никакого жребия, командир. — Опять эта странная уверенность, словно в голове у Дениса уже все было разложено по полочкам. А может, в самом деле, как настоящий солдат, он шел в бой, избавившись от всех жизненных забот и тревог, — фигурально выражаясь, переодевшись в чистую рубаху и исповедовавшись перед смертью. — Если кто-то и сможет изгнать этих гадов из Боловска, так это ты. Поэтому тебя нужно сохранить, и ты отсюда уйдешь.

Рост покачал головой:

— Погоди, я еще не решил…

— Тут не ты решаешь. — Боец подошел к телескопу, всмотрелся в объектив. — У нас осталось минут двадцать. Давай снимай телескоп, его тоже нужно сохранить.

— Погоди…

— Нечего годить, командир. Иначе у меня не будет времени напустить кислород в шар.

С этими словами он подошел к кислородным баллонам, заменил черный водородный на голубой, кислородный, и открыл краны до конца. Потом кивнул Ростику.

— Все, мы с тобой уже сидим на бомбе. Так что давай осторожненько шевелиться, обидно будет, если взлетим на воздух раньше времени. — Он и не думал каламбурить, просто говорил, что хотел.

Вдвоем сняли телескоп со станины. Потом загрузили его в специальный мешок. Оказывается, все тут было предусмотрено.

Рост стал впрягаться в сбрую. Он чувствовал, что все правильно, что он должен уходить отсюда, но мысль, что он уйдет и, может быть, уцелеет, а Боец, этот паренек по имени Денис Пушкарев, вот-вот умрет, заставляла усомниться в разумности происходящего.

— Знаешь, — попросил Денис, — ты приглядывай за Сонечкой. Если ей станет очень уж трудно, то помоги. А лучше… Нашла бы она хорошего парня, сколько проблем сразу решилось бы!

— Обещаю, — сказал Рост. Он знал, что обещает всерьез.

— Так. Ну, давай спускайся. Да, чуть не забыл. Оставь-ка мне одну из своих гранат. Я ее как детонатор использую, а то как еще эту гадость, — он покосился на шар над их головами, — взорвать. Это ведь тоже не просто, верно?

Рост оставил одну из гранат. Хотел было отстегнуть вторую, но Боец его удержал:

— Нет, не нужно. Второго шанса все равно не будет.

Они пожали друг другу руки, и Рост оказался на земле быстрее, чем успел забыть это рукопожатие.

Потом он подхватил телескоп и почему-то бегом припустил в сторону обсерватории. Тут его, как он и боялся, ждала Сонечка, которая, конечно, никуда не ушла, стоял Перегуда и тот самый сержант, который так и не отправился в Боловск со своими солдатиками.

— А где Пушкарев? — спросил Перегуда.

— Он не придет, — сказал Рост и вздохнул. — Сонечка, прости.

Она не забилась в истерике, ее не пришлось удерживать, чтобы она по-глупому не подставилась под возможный взрыв шара. Она была женщиной, прошедшей войну, она жила в Полдневье. Но крупные, как прозрачные горошины, слезы беззвучно покатились из ее глаз.

А потом из-за домов резко вынырнуло три черных треугольника. Ростик чуть на месте не подпрыгнул. Он взмолился, чтобы они все были рядом, чтобы все трое их пилотов были любопытны и глупы…