Закон выживших

Палач, Васька и Сиплый на всякий случай пригнулись. Стрелять имеет смысл, когда видишь противника. А лес полосовать очередями – это только невидимому стрелку свою позицию выдавать. В свое время Палач нелегально подрабатывал за рубежом – служил наемником в горячих точках по всему миру, поэтому кое-что понимал в военном деле. И ближников своих учил по-возможности.

– Чё это было? – спросил слегка офигевший Сиплый.

– Сейчас чухнём, – сказал Палач. И, возвысив голос, заорал: – Эй, Кирпич, Байбут, Замес, как там? Всё пучком?

Ответом ему было молчание. Те парни, что залегли неподалеку, не отозвались. Остальных, похоже, тоже не было смысла выкрикивать. Десять выстрелов прогремело со стороны леса – и десять братков перестали отзываться. Значит…

– Их чего, всех вальнули, что ли? – заполошно выкрикнул Сиплый.

Палач молчал. Сейчас он смотрел на Горына, который как лежал – так и остался лежать, прижав к себе автомат и глядя поверх прицела. Не пригнулся, как остальные. Даже не шевельнулся. Живые так не лежат. Но и мертвые – тоже. Мертвому положено, поймав пулю башкой, валяться на дне траншеи. А Горын словно замер на своем месте. Окаменел будто.

Васька Шалый тоже почуял неладное.

– Слышь, Горын, ты чего? – толкнул он в плечо своего «пристяжного». И отдернул руку, даже сквозь камуфляж почувствовав холод реально окаменевшего тела. Будто ледышку толкнул.

А Горын от толчка будто очнулся. Шевельнул головой, обернулся…

Даже видавший всякое в жизни Палач отшатнулся от неожиданности. На него смотрели совершенно пустые глаза трупа, который при жизни умудрился заработать себе бельма на оба глаза. С уголка безвольного рта Горына свисала нитка клейкой слюны, цветом очень похожей на гной, а по щекам расползались синюшные трупные пятна.

Мертвец же, воспользовавшись секундным замешательством живых, оскалился и бросился на Сиплого, метя зубами ему в горло.

Но Палач оказался быстрее.

Мощным ударом ноги он отбросил Горына назад так, что тот потерял равновесие и нехило приложился об край траншеи спиной, аж хрустнуло в ней что-то. А вернуться в устойчивое положение пахан уже ему не дал. Налетел – и несколько раз воткнул в лицо живого трупа длинный кинжал, сделанный из напильника, пробив им оба глаза и достав до мозга.

То, что раньше было Горыном, захрипело и сползло на дно траншеи. Палач постоял немного над вытянувшимся телом, удостоверился, что оно больше не шевелится, после чего вытер заточку об волосы мертвеца.

– Надо же, – покачал головой Васька. – Невеста та дохлая на журне Горына ведь даже не куснула. Так, щипнула жвалами. И вон какая непруха вышла. Был конкретный пацан – и в живого жмура превратился.

– Не, вы как хотите, братва, а я сваливаю! – истерично взвыл Сиплый. – Мы, Палач, на такое не подписывались, чтобы всей командой хором в ящик сыграть…

Он не договорил, захлебнувшись словами и кровью, хлынувшей из длинного разреза поперек горла. Сиплый попытался схватиться за него, остановить вытекающую из него жизнь, но помогло это мало. Когда шея одним точным и мощным ударом рассечена от кадыка до позвоночника, хватайся, не хватайся, а финал будет одинаковым.

Дергающееся в конвульсиях тело упало на землю. Васька сделал шаг назад, чтобы не замарать берцы в луже крови, и усмехнулся.

– Надо же. Один раз Сиплому храповик расписали – свезло, хватило фарта выкарабкаться. Однако реально люди базарят, что от судьбы не свалишь…

– Хорош тут пургу гнать, философ, – сказал Палач, пряча кинжал в потайные ножны под мышкой. – Ты со мной?

– А то, – хмыкнул Шалый, потирая горло. – Мне моё ды́хало дорого как память. И куда кандёхаем?

– Увидишь, – сказал Палач.

И осторожно, словно уж, пополз из траншеи.

* * *

Они стояли над телами убитых бандитов. И молчали. Говорить не о чем, когда и так всё ясно. Почти. Оружие, направленное в ту сторону, откуда они пришли, пальцы мертвецов, забитые наколками с синими перстнями, – это было понятно. Их ждали, а теперь больше не ждут.

Вопрос был в другом.

– Это невозможно, – немного потерянно проговорил Заммер. – Их не видно было с той точки, откуда ты стрелял. Но каждый выстрел – в голову и насмерть. Как это?

– Не знаю, – пожал плечами Богдан.

Он и правда не знал, что на него нашло. Ну, девочка-мутант ментально показала ему засаду – это понятно. Но откуда эти навыки, которых раньше не было?

Впрочем, какая разница. Они живы, а враги нет. И это главное.

Эхом его мыслей отозвалась Воронова:

– Хорош тебе, Заммер. Скажи сталкеру спасибо, что мы все живы. И, если ты не заметил, после той суперстрельбы он чуть не загнулся. Что, кстати, не удивительно – за любое чудо приходится платить, и чаще всего собственной кровью.

– Я в курсе, – неприятно усмехнулся Заммер, проведя пальцами по шрамам на своем лице. – Так что Америку ты мне не открыла. Ну что, может, пойдем уже, пока нас дружки этих мертвецов не перестреляли как куропаток на открытой местности. Вон их следы, если вы не заметили.