Закон забвения

Как только дверь за ними закрылась, Фрэнсис, не дождавшись даже, пока солдаты сядут в седла, помчалась наверх, к дочерям. Фрэнки сидела, привалившись к стене и вытянув ноги, держала Нэн на коленях и старалась не расплакаться. Джудит забралась в кровать к Бетти, обе накрылись с головой одеялом. Скудные детские вещи и пожитки были разбросаны по полу. Пара досок была отодрана. Один из матрасов рассекли дважды крест-накрест и перевернули. Повсюду валялась солома. В комнате пахло как в конюшне.

Фрэнсис переходила от одной девочки к другой, нашептывая одни и те же слова:

– Не бойся… Эти люди ушли… Нам уже ничего не грозит…

– Почему солдаты искали папу и дедушку? – спросила Фрэнки.

– Однажды я все тебе расскажу. Просто знай, что они не сделали ничего плохого.

– Когда мы вернемся домой?

– Наш дом там, где мы вместе. Будьте хорошими девочками, соберите вещи. Я принесу иголку с ниткой, мы набьем матрас соломой, зашьем его, и у нас снова будет постель.

Внизу в гостиной тетя Джейн утешала Кэтрин. Ее низкий успокаивающий голос слышался через порог. Дядя Уильям сидел за столом в кухне. Библия была открыта, но смотрел он прямо перед собой. Фрэнсис познакомилась с ним всего четыре года назад, когда он вернулся из Америки, чтобы стать одним из личных капелланов Кромвеля, – это место выхлопотал для него ее отец. Лицо священника было строгим. Когда она вошла, он встал. Женщина приготовилась к выговору, – по правде говоря, она всегда немного побаивалась дядю. Но он вместо этого простер руки:

– Иди сюда, дитя.

– Ты не сердишься на меня?

– Сержусь? Ничуть. Ты оказалась сообразительнее меня.

Она с облегчением прильнула к нему, прижавшись щекой к его плечу. Он казался надежным и непоколебимым как камень.

– Даже хотя я преступила заповедь и сказала неправду?

– В Библии сказано «не лжесвидетельствуй против ближнего твоего». Но этот человек не ближний. Он дьявол. Ты насыпала ему песку в глаза, а это не считается за грех. Вот только боюсь, он вернется, когда поймет, что его обманули.

В восемь утра на следующий день, в понедельник, Нэйлер явился в Вустер-хаус и попросил о встрече с лорд-канцлером. Дождавшись в приемной вызова, он последовал за тем же самым хлыщом-секретарем вверх по лестнице. На этот раз юный аристократ держался непривычно скромно, да и вообще атмосфера в доме показалась Нэйлеру странной: разговоры шепотом в концах коридоров, приоткрытые двери тихонько закрывались, стоило ему пройти. Когда они вошли в галерею, ведущую к кабинету сэра Эдварда, с противоположного ее конца торопливо вышла Энн Хайд, дочь канцлера, в сопровождении служанки. Нэйлер не видел ее вот уже несколько месяцев. Он остановился, снял шляпу и поклонился. То, как она выглядела, привело его в изумление. Милое личико расплылось и раскраснелось, от стройной фигуры не осталось и следа – девушка располнела, став до ужаса похожей на отца. Энн прошла мимо, не узнав его, и ему показалось, что она плачет.

Сэр Эдвард располагался на обычном месте в конце стола. Он снял парик и сидел, подавшись вперед и подперев голову руками. Говорил он, глядя в ковер.

– В чем дело, мистер Нэйлер?

– Если я в неподходящий момент, милорд, то это дело может подождать.

– Нет. – Хайд устало поднял голову. – Излагайте.

– Это касается полковников Уолли и Гоффа. – Хайд застонал, но Нэйлер все равно продолжил: – У меня есть доказательства, что они могут находиться в Англии.

Тут лорд-канцлер поднял глаза:

– Какого рода доказательства?

– Я выследил их семьи и установил, что они живут в Клэпхеме. По словам Фрэнсис Гофф, она получила неделю назад от мужа вот эту записку, переданную неизвестной рукой. – Он положил бумагу на стол. – Почерк весьма характерный, совпадает с подписью на смертном приговоре.

Хайд быстро пробежал записку.

– И вы ей верите?

– Верю, сэр. Это испуганное, безыскусное создание, воспитанное на религиозных принципах, запрещающих ложь. Более того, ее история сходится с фактами. В корреспонденции сбежавших в Европу цареубийц нет никаких упоминаний про Уолли и Гоффа. Я подозреваю, что они сбежали в Голландию в мае или апреле, но теперь тайно вернулись.

– С какой стати им вести себя так глупо?

– Гофф – один из самых молодых цареубийц: на момент казни короля ему было только тридцать. У него маленькие дети, один вовсе младенец. Я полагаю, это дети влекут его домой.

– Ну да, – процедил Хайд. – Дети. Судьба, которой никому не избежать. – Он помолчал некоторое время. – Если они в Англии, как вы планируете поймать их?

– Объявить их имена по всем городам и весям королевства. С предупреждением, что любой, приютивший их, будет в равной степени расцениваться как изменник. А самое главное, назначим награду за их головы. Сотни фунтов за штуку будет достаточно. Есть шанс, что мы успеем найти их и предать суду вместе с остальными в октябре.

– Ей-богу, мистер Нэйлер. – Хайд покачал головой. – Не хотел бы я иметь вас своим врагом!

Нэйлер раболепно поклонился.

– Этого никогда не произойдет, милорд.

Хайд пристально посмотрел на него: