Закон затона

Это пьянит – запах раскаленного металла и сгоревшего пороха, которым прет от жуткой машины, что колотится в твоих руках. Шибает в голову круче алкоголя, заставляет нервы дребезжать и звенеть, словно струны у плохо настроенной гитары. И вражьи пули, что свистят рядом с твоей головой, добавляют острые нотки в этот коктейль смерти, что бьется в твои виски. Ты раздаешь смерть, и одновременно она пытается укусить, вылетая из направленных в тебя стволов. И варианта два: либо забиться в щель, пытаясь уползти от этих укусов, или идти в полный рост по окровавленной земле, переступая через трупы и добавляя новые в этот невеселый натюрморт.

Он тяжело выбежал навстречу мне, один из боргов в черно-красном экзоскелете. В руках – «Вепрь» двенадцатого калибра, идеальный выбор для ближнего боя. Один выстрел – и любой противник сядет на пятую точку, даже если он будет в навороченном экзо. А если нет, то дыра в тушке обеспечена такая, что кулак пролезет, – пули-то, небось, экспансивные, те, что при контакте с целью разворачиваются в розу, кроша и разрывая все на своем пути…

Но я выстрелил первым. В голову. Очередью из пяти или шести патронов, вбивая пули в маску экзоскелета с пяти метров, словно гвозди в доску.

И это сработало. Прямое попадание из пулемета в бронемаску с такого расстояния не выдержит никакая защита – тем более, если пули бронебойные, не случайно ж я выбрал именно их.

Маска немедленно покрылась сетью белых трещин вокруг маленьких дырочек, образовавшихся в ней. А внутри шлема повисло алое облако – такое случается, когда пули вышибают из черепа кровавую взвесь, похожую на красный туман затона…

Я шел и стрелял, осознавая, что не убиваю, а просто плачу´ сполна свой долг. Отдаю той же монетой тем, кто послал нас сюда, а после подло напал и убил. Когда уничтожаешь мразей, это не убийство, а зачистка вселенной от грязи, которой на ней просто не должно быть…

Я стрелял, перешагивал, снова стрелял – и вдруг в моей голове в такт пулеметным очередям начали рождаться слова… Ну да, я же обещал Васе закончить его песню, так почему, выполняя одно обещание, заодно сразу не исполнить и другое?

Мне и невдомек было, что адреналин, стучащий в виски, может быть таким хорошим помощником в деле сочинения. Роман я написать могу, но в стихосложении всегда считал себя, мягко говоря, непрофессионалом. А тут прям как само с языка начало слетать, в унисон хлесткому рыканью моего пулемета:

– Но время невзгод
Настанет, и вот
Взгрустнет наш енот, енот, енот
И, взяв пулемет,
Вам выставит счет
На годы вперед, угу, ага.

Я орал, стрелял и орал еще громче, словно стараясь перекричать свой РПК и крики умирающих. А слова весьма двусмысленной песенки продолжали слетать с моего языка так же легко, как из ствола вылетали раскаленные пули, находя все новые и новые цели…

– Не прячься, народ,
Везде вас найдет
Веселый енот, енот, енот,
Ко всем вам придет
Забавный енот,
Пушистый енот…

Вскоре все было кончено. Солнце, наконец-то вылезшее из-за горизонта, осветило картину не боя – бойни. И черную землю, впитавшую за минувшие сутки слишком много крови.

Мангуст, тихо матерясь, перетягивал рану бинтом – его слегка зацепило в руку. Один пулеметчик погиб, словив в лицо прицельную очередь. На мне же не было ни царапины. Странно, я думал, что тот борг в экзо перед тем, как умереть, все-таки успел нажать на спуск. Я даже удар в бедро почувствовал, будто по нему резиновой кувалдой заехали. Признаться, все ждал, когда упаду, но так и не дождался.

– Артефакты? – поинтересовался второй пулеметчик.

– Что? – не понял я.

– Арт-защита у тебя по ходу, – пояснил «зеленый». – Я это сразу понял и за тобой пристроился, как за танком. Ты идешь, по тебе стреляют, а тебе похрен, только алые искры вылетают в полуметре от тебя. Круто. Без тебя б нас тут всех положили как Колдыря.

Он кивнул на мертвого товарища, лицо которого уже успел прикрыть чьей-то окровавленной курткой.

Ясно. Получается, «кровь затона», несмотря на то, что практически выдохлась, весь бой «держала» пули, предназначенные мне. Еще раз спасибо тебе за это, подарок Фыфа. И тебе, шам, спасибо. Не знаю, умер ли ты, жив ли, но как бы там ни было – благодарю от души. Не за то, что помог выжить, а за то, что посодействовал снять с плеч и с души груз Долга. Некоторые живут с этим грузом, и хоть бы хны, даже не вспоминают о нем. Не па`рит он их совершенно – свои долги прощать себе очень просто, многие так и делают. Но это точно не мой случай.

Все это я произнес мысленно, так как говорить с «зелеными» было не о чем. Все наши договоренности теперь закрыты. Я привел их к красно-черным, где мы их тупо выпилили. И каждый получил свою долю от сделанного. Я выплатил долги мертвым, вольные в очередной раз больно щелкнули по носу боргов плюс подняли нехилый хабар. На этом все, расходимся.