Закон землеройки

– Ну так они ведь и немцам не достались! – парировал собеседник. – Вот и получается, что задание правительства группа выполнила.

– А что, ваш предок причастен к затоплению баллонов в пруду? Тогда почему же их не извлекли со дна сразу после войны, например?

– Не перебивай, если историю до конца услышать хочешь! – повысил голос Роман Данилович. – Ситуация тогда в окрестностях Черногрудина сложилась печальная. В результате проведенной комендантом Энска облавы партизанский отряд и примкнувшая к нему парашютная группа были рассеяны либо уничтожены практически без оказания сопротивления со стороны последних. Более того, четырех парашютистов, в том числе моего деда, немцам удалось взять в плен. На следующий день их должны были отправить на допрос к офицерам СД, но окрыленный успехом Алоиз Козински решил допросить задержанных лично. Так уж получилось, что первым к нему привели именно моего деда. Допрос продолжался всю ночь, причем после первых же десяти минут общения с пленником комендант почему-то выгнал переводчика, даже не объяснив тому причины. А утром, вместо того чтобы отправить пленных в надлежащее ведомство, Козински распорядился доставить их под усиленным конвоем в монастырь и запереть в башне, известной ныне под названием «Копилка».

Далее комендант повел себя еще удивительнее и непонятнее. Для начала категорически запретил кому бы то ни было приближаться к тюрьме-Копилке, взяв «заботы» по обеспечению узников всем необходимым на себя: сам стал носить им в судках и еду, и даже редкий по тем временам кофе. Потом в срочном порядке свернул все землекопные работы и отправил венгров с румынами на фронт. Практически устранившись от выполнения комендантских обязанностей, Козински начал проводить бóльшую часть времени с пленниками. А поскольку обстановка в городе осложнилась массовым прибытием грузовиков с ранеными, он переложил все связанные с ними заботы на плечи своего заместителя – обер-лейтенанта Иоганна Шункеля. И вдруг в один из дней Козински непостижимым образом… исчез.

Первым забил тревогу Шункель, прибывший в резиденцию начальника по какому-то вопросу, но не обнаруживший коменданта в его кабинете. Один из дежуривших у Копилки часовых доложил, что тот провел всю ночь у заключенных. На стук однако никто не отвечал, и тогда не на шутку всполошившийся Шункель приказал запертые изнутри двери взорвать, поскольку вскрыть их другими способами оказалось невозможно. Когда дым от взрыва рассеялся, внутрь запустили поисковую команду, но та вскоре вернулась ни с чем: все три надземных этажа башни были, по словам членов команды, совершенно безлюдны. Тогда обер-лейтенант, прихватив нескольких солдат с фонарями, полез в пролом сам: решил обследовать подвальные помещения Копилки. Довольно скоро они обнаружили на полу первого этажа каменную прямоугольную плиту и, простучав ее, поняли, что под ней находится пустота, возможно, подвал.

Поднять плиту штыками от карабинов не удалось, и на помощь вновь призвали саперов. Следы того взрыва до сих пор, кстати, сохранились и на полу, и на потолке Копилки. Когда образовавшийся пролом в полу расчистили, Шункель спустился вниз по круто уходившей вниз лестнице и оказался в маленькой комнатушке – как он потом выразился, в «мышиной келье», – где с трудом могли разместиться не более двух человек. Однако поскольку пол «кельи» был усеян множеством следов от явно армейских сапог и к тому же оставленных совсем недавно, обер-лейтенант догадался, что беглецы ушли именно этим путем. Оставалось понять, каким образом им удалось ускользнуть и отсюда.

Разгадку головоломки Шункелю подсказал спустившийся вслед за ним солдат: указав на одну из боковых плит с круглым отверстием в центре, сказал, что точно таким же запором снабжена дверь на мельнице его отца. По совету солдата заместитель коменданта приказал найти на территории монастыря инструмент, который можно было бы использовать в качестве рычага, – лом или обломок дюймовой трубы. Пока подчиненные выполняли задание, из-за реки донеслась канонада «сталинского органа». Так немцы называли наши «катюши», – пояснил настоятель. – Их угрожающе нараставший грохот как бы подстегнул Шункеля и его подчиненных, и довольно скоро они добрались до скрытого за боковой плитой узкого лаза.

Мрак внутри царил непроглядный, луч фонаря бил не более чем на три метра, а время и проблема размещения в городе раненых неумолимо поджимали. Поэтому обер-лейтенант был вынужден вернуться в Энск, препоручив поиск коменданта и пленников одному из своих унтер-фельдфебелей. Не дождавшись донесения от последнего до самого вечера, в сопровождении двух мордоворотов из службы полевой жандармерии он вновь отправился в монастырь, но едва их машина достигла ведущего к воротам моста, как навстречу из темноты выпрыгнул невесть где пропадавший весь день Алоиз Козински. Вид у коменданта был плачевный: голова без фуражки, шинель перепачкана глиной, походка петляющая, взгляд как у душевнобольного человека…