Закончен школьный роман...

Усмехнувшись, она внезапно устремилась к его губам, но, уже почти коснувшись их, услышала Степин голос, холодный и отрезвляющий, словно металлический звон будильника поутру:

— Не надо.

Нет, он не отшатнулся, не поторопился отодвинуться, он просто твердо произнес: «Не надо!», но это оказалось куда действеннее. На какое-то мгновенье Ника почувствовала себя именно той, дрянной и низкой, о которой кричала несколько минут назад, и уже не возникало сомнений в собственной вине. Она испугалась, смутилась — она бы обязательно покраснела, если б не умела сдерживать краску — и торопливо спрыгнула с подоконника, боясь, что Степа уберет свою руку раньше, чем она сама успеет сбросить ее.

— Я, наверное, все-таки пойду домой.

— Ладно, — спокойно согласился Степа, взглянул на часы и направился к лестнице, а Ника еще раз дернула запертую дверь раздевалки и рассерженно пробормотала:

— Здесь когда-нибудь появится хоть кто-то с ключами?

К дому Ника двигалась, не торопясь, легкомысленно размахивала сумкой. А куда ей спешить? Что такого примечательного ожидает ее, заставляя стремиться вперед, сломя голову? Ничего! Марина думает, что она свихнулась, Лада и родители — что она расстроена и подавлена. А вот и нет! Не угадали. Все в ней и вокруг нее светло и пусто. Даже мысли и чувства в этой пустоте отзываются эхом, постепенно превращаясь в сплошной неразборчивый гул.

Эге-гей! Ку-ку! Светло и пусто! Пусто и светло! А Степа в ней разочаровался. Из-за того, что она засомневалась в чистоте и невинности его чувств к ней. Ему не нужны неискренние, дешевые поцелуи. Ну и пожалуйста! Мы никому не навязываемся.

Дома Ника первым делом вымыла голову. Так, для ясности мысли. Ну, и чтобы смыть с себя пыль двух прошедших дней. А потом легла спать. Сегодня вечером ей еще танцевать на каком-то концерте или фестивале. Она станцует, она обязательно станцует так, что все будут смотреть на нее восхищенно, и восторгаться, и аплодировать, и орать: «Браво!».

Поднявшись по лестнице, Степа остановился между этажами, опять устроился на подоконнике, дожидаясь звонка.

В начале следующего урока Марина, развернувшись на стуле, сперва непринужденно доложила, делая вид, будто именно в том и заключалась ее единственная цель:

— Софочка тобой интересовалась! — и только потом, как бы между прочим, спросила: — Где вы пропадали целый урок? — уверенно соединяя их вместе. — И куда делась Ника?

— Ушла домой.

И все? Он считает, что это достаточный ответ на ее вопросы?

Марина все еще воплощала собой полное внимание, явно надеясь на продолжение — хотя бы на самые крупные подробности — и очень даже хорошо, что Алле, то есть преподавателю математики и их классному руководителю Алле Сергеевне, не понравилось созерцать ее милую девичью фигуру со спины (всегда приятней видеть лицо того, к кому обращаешься!), и она, конечно же, потребовала:

— Марина! Сядь, пожалуйста, как следует.

А дома отец, тактично улыбнувшись — соизмеримо с его понятиями тактичности — и с трудом скрывая нетерпение и живой интерес, еле дождавшись, когда сын наконец появится из прихожей, не удержавшись, спросил:

— Ты когда-нибудь познакомишь нас с Никой?

— Когда-нибудь, когда-нибудь, — усмехнувшись, повторил его выражение Степа.

Для отца, конечно, стало неожиданностью такое количество скептицизма в голосе сына, но он, решив списать столь загадочное поведение на его юношеское смущение, не унялся.

— А поточнее?

— Когда она в следующий раз придет к нам.

Судя по интонации, с которой произнесены слова, подобное случится не скоро, но…

— Это будет…

— Не знаю, — прозвучало ровно и спокойно, вроде бы, без отчаяния и горя.

— А разве вы не встречаетесь?

— Встречаемся, конечно. В школе. Мы сидим за одной партой.

— Шутник!

Железные нервы, непробиваемое спокойствие. Это-то тебя и выдает, сын мой.

— И только? — не согласен отец. — Разве ты в нее не влюблен?

— Я? — переспрашивает удивленно, будто и быть такого не могло — да как тебе, папа, только в голову пришло? — Степа. — У нее есть парень.

— Ну, извини.

Вечером Лада доложила:

— Денис звонил.

Ника равнодушно махнула рукой. Ах, нет ей никакого дела до всех, живущих на белом свете.

Лада, на какое-то время застыв на месте, не в силах проронить ни слова изумленно смотрела ей вслед.

Денис звонил и в воскресенье утром.

— Меня нет, — не поворачивая головы, сообщила Ника.

— Почему? — опять удивилась Лада, а Ника подняла глаза:

— Не хочу с ним говорить, — она помотала головой. — Не знаю. Может, я сошла с ума, но мне кажется, он тоже виноват.

А через какое-то время раздался звонок в дверь.

Лада заглянула в комнату и многозначительно произнесла, четко отделяя слова:

— Это к тебе. Денис.

Ника вздохнула.

— Ты, все-таки, выйди к нему.

— Я иду.

— Наконец-то! А я вчера звонил, сегодня, а тебя все нет. Я уж думал, мне нарочно говорят. Думал, твои предки все-таки решились разделаться со мной раз и навсегда.

Он облегченно улыбнулся и устремился к Нике, но та торопливо отодвинулась назад.

— А может, вовсе не предки! — вскинула Ника голову.

— Что? — не понял ее Денис, но она только усмехнулась в ответ и продолжила холодно: