Законник

Да и самому Матусёнку общение с матёрым сыщиком было бесконечно интересно. Среди равных товарищей он казался себе крепким спецом. Но, оказавшись в одной упряжке с бывшим начальником «убойного» отдела, сразу разглядел в нём профессионала куда более высокой выучки, чем те, кто окружал его до сих пор.

Преимуществом Стремянного было и то, что в характере его не было морализаторства. Он обучал по принципу «делай как я», замечания и указания разбавлял бесчисленными шуточками и подколками. Меж ними установилось общение на равных, что особо оценил независимый Матусёнок Нередко «разбор полетов» продолжался за бутылкой, под хорошую закуску. И неизбежно перетекал к разговору о том, что волновало обоих, – о женщинах. Оба оказались бабниками, к тому же, любителями прихвастнуть. На свежие откровения молодого Стремянный отвечал ностальгическими воспоминаниями. Из любимых были, само собой, байки о молодеческих забавах под носом у бдительной супруги – Ольги Тимофеевны.

Матусёнок фыркал.

– А как нынче у вас с этим? – любопытствовал он.

– Ну, так не без барышень, – уходил от ответа Стремянный. – Хотя, если напрямоту, перевелись девушки с тонким художественным вкусом. В восьмидесятые мы с Гулевским, бывало, утомившись от оперативно-следственных мероприятий, выходили расслабиться на пляж и – обращали на себя внимание. А прошлым летом съездил в Серебряный бор. И что? – ходишь, ходишь по мясным рядам, из последних сил живот втягиваешь, – и хоть бы одна глазом повела. Совсем у людей вкус испортился.

Он подмигивал. Матусёнок хохотал. И всё более влюблялся в нового товарища.

Собственно, откровения Стремянного и навели Матусёнка на мысль доставить ему истинную благость.

В один из вечеров после бутылки «Парламента» он предложил продолжить отдых в гостях у двух подружек-студенток. «Тончайшие, изысканные существа», – убеждал Симка. Возбужденный «Парламентом» Стремянный, поколебавшись, изобразил разудалый жест, – согласился.

Подружки снимали двухкомнатную квартирку в панельной девятиэтажке на Профсоюзной. Дверь открыла плотная рослая шатенка в сильно декольтированном платье.

– Марианна, – представил ее Матусёнок. Прижав к себе, с чувством поцеловал в накрашенные губы. Предвкушающе облизнулся.

– А я Валерия! – вышедшая следом худощавая жгучая брюнетка с любопытством оглядела Стремянного. Карие глазки ее поблёскивали.

Блеск в глазах и оживление обеих девушек разъяснились, едва гостей ввели в проходную комнату. На колченогом журнальном столике, освещенном тусклым торшером, меж нехитрой закуской стояли две рюмки и опорожненная на три четверти бутылка армянского коньяка.

– Вижу, к встрече дорогих гостей подготовились добросовестно, – съехидничал Матусёнок, выгружая прихваченное спиртное.

– Мы-то готовы. Поглядим, на что готовы вы, – Марианна толкнула его в кресло и со смехом уселась на колени. Валерия подсела к Стремянному.

– Никак нервничаешь? – подметила она. Ободряюще улыбнулась.

– Расслабься.

Она пригнулась ниже, втянула ноздрями воздух.

– У, какой завораживающий одеколон! Ангелы, и те не устоят.

Одеколон на самом деле был «Шипр». Ревнивая Ольга Тимофеевна не баловала мужа поиском тонких ароматов. Но много ли надо мужчине, чтоб обрести утерянную самоуверенность? Всего лишь понравиться смазливой девчонке. Стремянный расцвёл. Подхватил со стола бутылку водки, ловко разлил.

– А не испить ли нам, девчатам и молодым парубкам, круговую за ради знакомства? – предложил он под общий одобрительный гул. Под благосклонными женскими взглядами по-гусарски приподнял локоток.

– За пьентных пань порасперши! – выкрикнул он и лихо опрокинул рюмку.

Ответом ему были аплодисменты, от которых литые плечи его сами собой браво развернулись. Всё выглядело как прежде. Он царил за столом, им любовались девушки.

Девчонки оказались лёгкими в общении, смешливыми и абсолютно раскованными. Друг друга, во всяком случае, они не стеснялись.

Не прошло и пятнадцати минут, как разохотившийся Матусёнок на глазах остальных принялся раздевать разомлевшую Марианну. Стремянный отвел смущенный взгляд.

– Неужто не нравится? – удивилась Валерия.

– Так отвык несколько. Старый уж бобёр, – не зная, куда деть руки, Стремянный огладил серебристый ёршик.

– Глупыш! Бобёр тем и хорош, что бобёр, – ласково шепнула девушка, шаловливо лизнула в шею. Проворными пальчиками принялась расстёгивать рубаху.

– Красиво излагаешь, – пробормотал Стремянный, пытающийся за шутливостью скрыть охватившее его смятение.

– Еще б ей этого не уметь. Всё-таки филфак педуниверситета – не последняя лингвистическая школа, – хихикнула Марианна, трудившаяся над змейкой на брюках Серафима.

– А вы, должно быть, кандидат наук, – неловко отшутился Стремянный.

– Ашпирантка, – нечленораздельно ответила Марианна. Говорить членораздельно она уже не могла.

– Хватит смущать человека, бесстыдница! – Валерия одним змеиным движением освободилась от платья, оставшись в стрингах.

– Пошли из этого вертепа! – ухватив пунцового Стремянного за руку, она увлекла его в соседнюю комнату.