Законник

– Будто медведя, обкладывают, – процедил Гулевский. Вдохновенно прищурился. – Что ж, желаете, чтоб попёр на рогатину? Будет вам – на рогатину!

Отыскал на мобильнике нужный номер, нажал на кнопку, дождался ответа.

– Здравствуйте. Это профессор Гулевский! – представился он.

В трубке взволнованно забулькало.

– Да, на этот раз я согласен. Даже на участие в реалти шоу. Даже с любым Жириновским, – подтвердил Гулевский невидимому собеседнику. – Но только одно непременное условие: прямой эфир. На этих условиях могу подъехать хоть завтра… Да, перезвоните.

Гулевский отключился.

– Помчался к директору канала докладывать о великой удаче.

– А если не захотят? – засомневалась Беата.

Гулевский самодовольно хмыкнул:

– Если б ты знала, сколько лет они меня наперебой обхаживают, заманивают на свои заболтай – говорилки, ты б не сомневалась. К тому же из телеведущих этот у них считается за самого отчаянного. Ради рейтинга – на чёрта рад. Час – от силы полтора и – согласуют дату… Но что ты?

Он заметил, что пухлые губки Беаты задрожали.

– Это же объявление войны, – выдохнула она.

– Другого не оставлено, – скулы Гулевского затвердели. – Только если публично, на всю страну. Чтоб нельзя было затихарить… В этом шанс! Только так, и не иначе! Что скажешь?

– Аринка сегодня перед экзаменом ночует у подруги.

– И…что? – пролепетал Гулевский. Во рту его разом пересохло.

Не отвечая, Беата подхватила его под локоть, повлекла к комплексу. Раскрасневшаяся, она шла по территории Товарищества, демонстративно прижавшись к мужскому плечу, сквозь удивленные, липкие взгляды.

– Ох, и перемоют тебе косточки! – подметил Гулевский.

– Когда есть чего бояться, этого не боишься, – Беата вызывающе подмигнула оторопевшему секьюрити в подъезде.

Гулевский обсчитался. Не прошло и двадцати минут, как перезвонили. Сконфуженный телеведущий сообщил, что сетка на ближайший месяц, оказывается, свёрстана и утверждена. А связаться с руководителем канала, который сейчас на саммите за рубежом, увы, не удаётся. Вне зоны действия сети. Но как только, так сразу.

Гулевский отбросил телефон.

– Уже подсуетились, холуи! – он рубанул воздух и – угодил по запястью Беате. Испуганно подхватил ее руку, лизнул ушибленное место.

– Ничего, Илюша, – успокоила его Беата. – Прорвемся.

Её тёплое дыхание, лучащиеся глаза, кружащий голову аромат духов, – Гулевский ощутил, что утопает.

– Так простила?

– Пока до утра, – в глазах её закосили знакомые чёртики.

– А можно на всю оставшуюся жизнь? – взмолился Гулевский, подхватывая её на руки.

14

Ежегодная Международная научно-практическая конференция в Академии МВД как всегда собрала цвет ученого правового сообщества. Профессура МГУ, ИГПАНа, Академии права и управления, ВНИИ Минюста сходилась в холле у регистрационных столиков, возле распахнутых дверей лекционного зала, внутри которого раскатывала кабели бригада телевизионщиков. Но сегодня за привычными объятиями и поцелуями в каждом проступало тревожное ожидание. Обтекаемая тема конференции «Уголовная политика России на современном этапе: состояние, тенденции, перспективы» предполагала обсуждение нового закона о полиции и очередных изменений в карательной практике.

Бессистемное латание блока репрессивных законов, шараханье от одной крайности к другой вызывали глухое, бессильное раздражение научного сообщества. Не в силах повлиять на решения властей – роптали в кулуарах.

Первым докладчиком, задающим тон остальным, должен был выступить Гулевский. Содокладчиком – вечный его оппонент, профессор Дальневосточного университета Израхович, громогласно именовавший себя последним представителем левой социологической школы в уголовном праве.

Когда холёный, язвительный Гулевский и задиристый, кругленький, усыпанный перхотью Израхович схлестывались меж собой, возникало зрелище. Сегодня от их сшибки ждали взрыва, что разметает благонамеренную повестку дня и выпустит скопившийся пар наружу.

Меж тем распространилась информация, что на сей раз участвовать в работе конференции главный ее организатор и движитель не будет.

История гибели сына Гулевского новостью давно не была. Шепотком обсуждалось, что погиб он по заказу Судинского сынка. Говорили, что шкодника этого, уже задержанного, выпустили на свободу. И в тот же день, по воле всесильного папеньки, переправили в Германию, – с глаз подальше. А Гулевского якобы просто отстранили от ведения конференции– дабы под горячую руку не ляпнул публично чего-нибудь лишнего.

Это вызвало всеобщее неудовольствие. Еще и потому, что не было, увы, и Машевича, – вот уж несколько месяцев старый профессор читал лекции в университетах Европы.

Заместитель начальника кафедры Екатерина Потапенко, которой поручили выступить с докладом вместо отсутствующего руководителя, ни по заслугам, ни по уровню заменить этих корифеев не могла. К тому же многие явились, чтобы лично выразить Гулевскому соболезнования.

Разочарование было столь велико, что кое-кто из приглашенных демонстративно потянулся к выходу, даже не зайдя в зал.