Законник

Маргарита переменилась в лице, но согласно кивнула. Не пререкаясь, оделась и вернулась на станцию.

Лишь на другой день Гулевский сообразил, что уходить ей было некуда. Приехала она под ночь и ушла в ночь. А значит, проторчала до утра на морозной платформе в ожидании первой электрички.

Но это было после. А в тот миг, глядя ей вслед, с удивлением обнаружил, что и в самом деле не хочет, чтоб она была рядом.

Еще через неделю в промозглую дачу ввалился Стремянный.

Стремянный, как до него Маргарита, поразился, как за какой-то десяток дней ушла жизнь из бодрого, переполненного целями и планами энеджайзера.

– Здорово, затворник, – бодренько поздоровался он с порога. – Не довольно ли в скиту пребывать?

Остановил ногой движение качалки, носком оттолкнул подкатившуюся бутылку из-под водки. Гулевский поднял больные глаза.

– Женька! – выдохнул он. – Если б ты знал…

– Знаю. Я видел эти книги и надписи. Еще… до того видел.

– И ты – понял?! Ведь он же меня перед другими придумывал. Придумывал нормального отца, которого был лишен!.. – взрыднул Гулевский.

Стремянный нахмурился. Оба помнили, что не раз и не два именно с этим пытался он достучаться до товарища и всякий раз пасовал перед брезгливым высокомерием.

– Как же печет! – Гулевский ухватил руку друга, прижал к груди, будто тот и впрямь мог ощутить пылающий в теле жар.

– Что ж теперь, схиму принять? – буркнул Стремянный, отводя глаза. – Как раз напротив, Илья Викторович, настала пора действовать. Восстановить, чтоб по справедливости… Ты насчет обстоятельств гибели выяснял?

Гулевский не сразу понял, о чем ему говорят.

– Чего там выяснять? Очнется Вадим Седых. Покажет, в каком ларьке эту «паленку» купили. Ну, привлекут торгаша. Котьке-то что с того?

– Котьке, может, и ничего. Хотя как поглядеть… А для нас важно.

Гулевский обозначил вялое движение.

– Костю убили, – отчеканил Стремянный.

– Конечно, убили, – тускло согласился Гулевский. – Хотя по квалификации – это неумышленное, повлекшее…

Он встрепенулся:

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Убийство, Илюха, в хрустальной чистоте. Ты бы и сам сообразил, если б не впал в мировую скорбь. Случайное отравление некачественным спиртным я отмел сразу. От дверей компании отошли два здоровых парня, почти трезвых… Из ресторана тоже уходили слегка подвыпившими. А через какие-то сорок минут оба как снопы посыпались!

– Откуда знаешь, что слегка подвыпившие? Установили, что за ресторан?!

Стремянный отрицательно покачал головой. Принялся делиться информацией.

Со слов Костиной невесты, Валентины, где-то за час до установленного времени смерти Кости, он позвонил ей и сказал, что выезжает домой. Голос, по ее словам, был трезвым. Значит, если «паленку» и впрямь подсунули, то именно в ресторане. Причем перед самым уходом. Кроме того, Котька вообще никогда в лоскутье не надирался. А вот что по-настоящему непонятно, отчего Костю и Вадима потянуло к черту на кулички, – аж в «Лоськово». Офис компании находится в районе Белорусского вокзала – на улице Правды. Жили оба по ветке в сторону Речного вокзала. На том, чтоб добавить, настоял, если верить сослуживцам, неугомонный Вадим. Но для того, чтоб накатить по сто пятьдесят на посошок, вовсе не обязательно тащиться полчаса на метро, – в районе Ленинградского проспекта хватает своих забегаловок.

– Что показала судмедэкспертиза?

– Заключение до сих пор не получено. Понимаю, Илюх, ты сейчас как в липкой патоке: застрелиться легче, чем с места сдвинуться. Но – если не мы, то кто? – Стремянный намекающе протянул джемпер. – Надо разобраться, дружище.

Он не договорил главное: надо это было прежде всего самому Гулевскому.

Не церемонясь, зашел со стороны спинки и внезапным движением вытряхнул Гулевского из кресла, так что тот от неожиданности едва не упал. И упал бы, если б не ухватился руками за раковину. Собрался обругать бесцеремонного приятеля, но разглядел в зеркале свое угрюмое отражение, оттянул набухшие мешки под воспаленными глазами. Припомнив испуг Маргариты, понимающе скривился. Неприязненно мазнул ладонью по наждачным щекам и подбородку, – бритвенных приборов не захватил.

– Держи, – предусмотрительный Стремянный вытянул из кармана несессер.

Гулевский набрал холодной воды. Не жалеючи, принялся ожесточенно намыливать щеки.

– Но кому и для чего понадобилось их убивать?! – выкрикнул он.

– Смотри, шкуру со злости не сдери, – предупредил Стремянный. – Как раз на сей вопросец отгадка имеется. Я этот их день до гаечки восстановил. Котька перед уходом снял с зарплатной карты шестьдесят тысяч рублев в российской валюте. Они ж к свадьбе готовились. Так вот ни денег, ни часов, ни мобилы при осмотре тела…

Стремянный осекся, будто сказал бестактность.

– Деньги мог на работе оставить, – прикинул Гулевский. – Чтоб в ресторан не тащить!

– И Валюха так подумала. А про часы и мобилу решила, что потерял. Раз уж пьяный. Побывал я у него на работе… С Егором Судиным порылись по ящикам. Они ж вместе работали.

– Знаю.