Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага

За многие путешествия в Египет Солон выработал для себя наиболее приемлемые маршруты. Первым делом он останавливался в Навкратисе – этой эллинской ионической колонии, основанной милетянами в дельте Нила. Навкратяне имели большое влияние в Египте. Многие из них служили наёмниками в войске фараона, являлись советниками и деловыми наставниками в государственных делах. Купцы Навкратиса держали в своих руках едва ли не все торговые нити Египта. Они перекупали товары приезжих торговцев, снабжали их египетскими товарами, обеспечивали им безопасность продвижения в самые отдалённые уголки этой загадочной страны. Здесь у Солона имелось много друзей, приятелей, деловых партнёров, просто хороших знакомых, с которыми он, прибывая сюда, непременно встречался. Затем афинский купец, по установившейся традиции, в сопровождении навкратян, отравлялся в Саис – молодую столицу Египта, где, во всю, кипела бурная жизнь, а, уж потом, по Нилу, добирался до Гелиополя, Мемфиса, Ахетатона, Фив и других городов, которые интересовали его. Но, на сей раз, Солон надумал изменить маршрут. Решено было в Навкратис не заходить, поскольку существовала опасность задержаться здесь надолго. Навкратяне знали о саламинском успехе афинян, и, разумеется, длительных торжеств и празднеств по этому случаю избежать было невозможно. Поэтому корабль Солона первым делом причалил к пристани Гелиополя, пополнился свежими припасами и, не задерживаясь ни на день, взял курс на Фиваиду, расположенную в верховьях Нила.

2

Фивы встретили Солона спокойно, даже равнодушно. Эллины здесь были не очень частыми гостями, в этих местах в основном усердствовали финикийские и сирийские торговцы. Разумеется, и в Фивах у Солона были знакомые, но встречами с ними он надумал себя пока не обременять.

Решив большую часть торговых дел, а остальные препоручив Харету, Солон отправился в сопровождении четырёх дюжих афинян к старому храму Амона в Карнаке, на поиски жреца Менхофра.

Фивы были одним из самых древних городов мира, и следует заметить, многоликих городов. Находясь здесь, Солон всегда испытывал какой-то благоговейний внутренний трепет. Старинная столица Египта была для него чем-то вроде глубокого колодца, в недрах которого скрывались родники древнейший знаний, а также секреты жизни людей и жизни звёзд. Подобные секреты держались под семью замками, и доступ к ним имели только избранные жрецы. Тайком и шёпотом люди поговаривали, что жрецы храмов знают о таком, что недоступно даже фараонам.

Солон не спеша шёл по фиванским улицам, и ему казалось, что из многих каменных зданий сквозь толщу тысячелетий на него взирают те, кто здесь когда-то жил, трудился, правил, бездельничал, радовался, страдал и умирал. Гигантский храмовый комплекс, к которому направился афинянин, располагался в верхней части города, у подножия гор. Храм ежедневно посещали тысячи людей. Одни желали пообщаться с Богом, принести ему пожертвования и доверить свои помыслы, другие шли ради праздного любопытства, третьи – по традиции.

Во дворике для гостей Солону встретился молодой египтянин, а возможно, и сириец – судя по всему храмовый раб.

– Могу ли я видеть жреца по имени Менхофра? – обратился к нему афинский паломник.

Казалось, молодой раб с толикой тревоги и недоверия посмотрел на Солона, а затем в нерешительности стал говорить:

– Об этом, он, то есть я, должен слушать, то есть говорить, лучше всего спросить у него, как его – жреца Уртакиатта или.

Солон и его сопровождающие, вытаращив глаза, пытались понять, о чём собственно говорит храмовый раб. Он заикался, картавил, шепелявил, произносил совершенно невнятно какие-то чуждые слова. Трудно было понять, о ком и о чём он, собственно, пытается сказать пришельцам. Солон не выдержал и разъяснил своим соотечественникам:

– Не иначе как логопатия у этого раба. И как таковых только держат в храме? Впрочем, с подобным я сталкиваюсь не впервые. Видимо египетские боги испытывают наше терпение, а заодно и проверяют, насколько велик наш интерес к ним.

Затем он чётко и внятно сказал рабу-логопату:

– Доложи ему, что Солон-афинянин прибыл по приглашению Менхофра. Если он, конечно, ещё не раздумал меня принимать.

Раб мгновенно исчез за храмовыми колоннами, а через некоторое время к афинским визитёрам вышел молодой жрец, которого звали Уртакиатта. Он вежливо кивнул Солону и пригласил его в храмовое помещение. Солон вместе с сопровождавшими афинянами прошёл через несколько залов и остановился у огромной двери, сделанной из чёрного дерева и красиво расписанной диковинным орнаментом.

– Вы останетесь со мной, – обратился провожатый к спутникам Солона, – а ты, мудрец, входи, – сказал он вежливо афинянину и сам открыл массивную дверь.

Солон вошёл в полумрачную залу и увидел стоявшее прямо напротив двери большое кресло из слоновой кости, на котором словно царь восседал Менхофра. Лишь только Солон сделал три шага, Менхофра встал с кресла и шагнул навстречу афинскому купцу. На расстоянии двух шагов они остановились, приязненно посмотрели друг другу в глаза и Солон первым, на египетском языке, произнёс: