Законопослушный гражданин

– Ха, – по-волчьи осклабилась горилла, – разумеется, в самой Москве против армии мы пока ничего сделать не сможем. Пока! Ничего, главное, чтобы тувинец своих придерживал хоть несколько дней! За это время в войсках кое-что поменяется, командирами останутся те, кто будет нам нужен. К этому времени и с президентом определимся, хватит ему нами командовать!

– К этому времени братья из ИГИЛа будут рядом. С президентом, думаешь, пройдет? Все-таки кнопка у него. И наше государство пока Америкой не признается.

– Никто ему не поможет. Сам себя нае*ал. В Европу не пустят, с Америкой на ножах. Если и сбежит, то в Северную Корею. Думаю, сразу задержим, передаст и корону и чемодан.

Как у них принято: «Я устал, я ухожу». Пусть уходит. Молодая жена, дом, счета – что еще надо, чтобы встретит старость.

– Татарка сделала свое дело. – снова погладил бороду амир. – Но, если что – ее с отродьем в заложники.

– Не понадобится. Его и так сдадут.

– А как дела в регионах?

– Везде наши люди, уважаемый. В госучреждениях, в полиции, войсках – с тех пор как снова призывать начали. Все под Кавказ лягут, как только из Москвы нужные команды придут. Русские бараны еще будут радостно блеять потом, что настоящие мужчины свергли коррупционеров.

– Уверен в президентстве?

– На 146 процентов! Рузке столько говна в уши влили, столько ***в им показали, а они терпят. Нация терпил! Их так зачморили, скажут черное – это белое, от белизны ослепнут, скажут, долбиться в очко полезно для простаты – будут долбиться! Так что когда тувинец в лужу сядет, объявлю досрочные выборы, а там – посажу олигархов, расстреляю пидарасов и педофилов, снижу квартплату пенсионерам, на время конечно, пенсию добавлю, водку разрешу пить только в кабаках, зато почти даром, на улицах наведу порядок. Через полгода меня назовут новым Сталиным!

– Тем, который репрессировал ваш народ?

– Неважно! Сталин – это идол русских терпил, пускай потешатся.

– Ты хорошо все продумал, брат!

– У меня хорошие учителя. – с ласковой улыбкой склонил голову брат.

– Эй, академик! – услышал Добролюбов. – Стой, Евгеньич! Тебе ору!

Добролюбов обернулся, к нему, размахивая грязным пакетом, не обращая внимания на истошные сигналы автомобилей, через дорогу шлепал Коляныч. Темный, неопределенного цвета плащ, развеваясь от ветра, придавал длинному алкашу этакий богемный вид.

– Я тут это, – задыхаясь, орал богемный Коляныч, – продуктов надыбал задешево! Пойдем, посидим, у меня пузырь есть!

– У меня от паленки что-то голова и сердце болит. – за стеклами очков округлил глаза Добролюбов. Коляныч снова просроченных продуктов из мусорного бака за магазином набрал.

– Ты чё, Евгеньич! Нормальная водяра, из магазина! Наш же снова цену сбавил! А не верили либерасты, что цены снижаться будут.

Добролюбов вздохнул. Дома дети в интернете, жена в телевизоре.

– Ну, если не паленая…

Они сидели на детской площадке за сломанными качелями. Ветер стих, стал накрапывать дождик. Не обращая внимания на мокнувшие йогурты и печенья, Коляныч снова пытал Добровольского:

– Вот ты, Евгеньич, тоже либераст, очки носишь, образованный весь из себя! Типа, умный! А почему бедный? Скажи, а? А я тебе скажу! – Коляныч набулькал водки в пластиковый стакан. – Это у них там в Пиндосиях умный может богатым стать.

Коляныч прокинул стаканчик в глотку, выдохнул:

– У них как – закон и ни-ни. Скукота! Поработал – к жене, к детям. Спать, опять работать. Это жизнь, я тебя спрашиваю?

Добровольский смотрел в очки и видел свою жену – старую жабу, детей – сколиозных фанатов интернета.

– У нас не так! У нас свои академики! У нас для того, чтобы богатым стать, ума мало! Надо хитрым быть! Жестким! Понимаешь! – Коляныч показал костлявый кулак. –  Не наебешь – не проживешь! В этом сила народная, понимаешь? Выживание! Русский там выживет, где немец сто раз сдохнет! Мы этим сильны, понимаешь? В этом и есть наша богоизбранность! – Богоизбранный Коляныч разлил остатки национальной гордости по стаканам. – Это евреи в пустыне сорок лет маялись, а мы … – Брови Коляныча задвигались на морщинистом лбу. – Мы их, ежели чё, мы им!

Он не договорил, уставившись на подъехавший к подъезду дома напротив автомобиль.

– Вон к Анжелке хахаль на Кадиллаке прикандыбал. Она хвастала, чуть ли не с министром спит! Ворюга, понятное дело, коррупционер. – Коляныч помолчал. – Погодь, а не шпион ли он пиндосский? На ихней тачке разъезжает, точно шпион!

Коляныч взял пустую бутылку, как гранату или, в худшем случае, «Коктейль Молотова». Добровольский поднялся, подозревая нехорошее.

– Ща я ему устрою, как на Обаму работать!

Добровольский развернулся и, не оборачиваясь, потрусил вон с детской площадки. Покидая двор, услышал за спиной звон стекла и крик мстителя:

– Шпионы ****ые!

– Ходят слухи, исламисты головы поднимают, теракт готовят в ближайшее время. – Мясистый генерал строго смотрел раскосыми глазами на подчиненного. – От твоего источника в ФСБ ничего такого не слышно?

– Пока все спокойно, товарищ генерал. – вытянувшись, ответил Пируэтов.