Законы амазонок. Часть 1

– У меня есть для тебя подарок. ― Мама перекидывает ногу через лавку, на которой я сижу, целует меня в щеку.

Она выглядит уставшей, будто прибавилось морщин всего за одну ночь. Я улыбаюсь в ответ. Мама берет мою руку и надевает на запястье браслет. Тоненькие цветные канатики цепляются друг за друга ниточками, переплетаясь в полосатую змейку. Она медленно проводит пальцем по каждому и говорит:

– Цвет, олицетворяющий все живое – зеленый. Он будет напоминать тебе о том, где черпать силу. Синий – это небо над головой, чтобы ты помнила, что боги даруют тебе мудрость. Красный – цвет крови, что бурлит в твоих жилах разжигая смелость. Ярко-желтый – цвет солнца. Яркий и теплый, как твоя доброта.

Я долго всматриваюсь в каждый канатик, разглядываю их изгибы и то как они переплетаются в единое целое.

– Я должна быть сильной, смелой, умной и доброй…

Нам твердят это с самой колыбели. Неписаные правила амазонок характеризующие нашу сущность, как таковую. Эти качества, как бусины на ожерелье – стоит хоть одно потерять и украшение превратится в удушливую петлю.

– Ты такая и есть. Завтра… когда начнутся Агоналии, помни об этом. Помни о том, кто ты есть. Ты амазонка! Сильная, умная, смелая и…

– Ну над добротой нужно еще немного поработать, ― перебиваю я маму.

Я была вынуждена прервать этот момент. Не дать ей договорить, чтобы не превратить день рождения в прощальную панихиду. Мама смеется и обнимает меня.

День быстро подходит к концу. Сегодня всё напоминало мне о том, сколько раз я мечтала отсюда сбежать. По иронии судьбы, сейчас я ужасно хочу здесь остаться на дольше… Несомненно, я изъян в системе, но всё же эта система часть меня, а я часть её.

Даже после поцелуев матери я не могу уснуть. Мысли разрывают мозг. Представляю завтрашний день: как меня везут на Фовос, что меня там ждет, и конечно же бесконечные варианты моей смерти. Не выдержав саму себя, встаю с постели. Мне нужно в сады!

Ночная рубашка слишком легкая, чувствую ночную прохладу, по коже пробегает холодок. Благодаря плетенной опоре для вьюнка мне легко удается выскользнуть в окно, чтобы не разбудить маму проходя мимо её спальни. Неудачным приземлением, я снова тревожу злополучную щиколотку, под «ай-ай-ай» хромаю в сады.

В воздухе витает сладкий аромат цвета. Разгоряченная солнцем земля отдает тепло, от чего мой озноб утихает, стоит затеряться в арках роз. Я бездумно брожу по рядам, наблюдая за тем, как растущая луна плывет за мной по пятам. Хруст сухой ветки привлекает моё внимание.

Прислушиваюсь. Хрусь! Через три арки от меня, там, где ряды роз упираются в обрыв, облокотившись на кованые арки, сидит Рейнс. Он нервно крутит сухую веточку в руках, ломает ее пополам, складывает, и снова ломает. Его взгляд устремлен вдаль. Море, как на заказ не шелохнется сегодня, обмывает берег где-то низко под обрывом. Рейнс выглядит растерянным и грустным, как маленький мальчик, что потерял свою маму, как в тот единственный раз, когда он позволил себе слабость – быть откровенным со мной.

Тихонько подхожу.

– Не спится, командир Даниэль Рейнс?

Он вздрагивает от неожиданности, но не отвечает, будто меня не существует. Без разрешения я усаживаюсь напротив него, упираюсь ногой в арку с его стороны, чтобы хоть как-то привлечь внимание. Он смотрит на море, а я на него. Почему мне хочется его утешить? Наконец, он поворачивается, берет меня за руку и говорит:

– Значит ты смелая, умная, сильная и добрая?

Он смотрит на меня, потирая большим пальцем браслет на моей руке.

– Нет, ― коротко отвечаю я.

Мне хочется быть честной сейчас. Честность – это высший придел смелости для меня. Возможно так я смогу нанизать хоть одну бусину на свое ожерелье. Уголки его губ ползут вверх, он медленно оглядывает меня с ног до головы, останавливая свое внимание на нечаянно оголенном плече. Его грубые пальцы переплетаются с моими, вовлекая худенькую ладонь в свою. Не знаю, почему я позволяю ему это. Его касания нежные и грубые одновременно. Я словно жду что в следующий момент он снова нагрубит, но в то же время странное чувство тепла разливается внутри – желание. Я как глупая бабочка, что летит на огонь.

– Зеленый – сила, ― он подносит мою руку к своей щеке, крепко сжимает пальцы и медленно водит пальцем по цветным ниткам, ― красный – смелость, ― мне становится больно, ― синий – ум…

– Над добротой стоит еще поработать, ― обрываю его на полуслове, вырывая из жаркого пленения ладонь. ― Откуда тебе известно это?

Я потираю пальцы, пытаясь разогнать боль.

– Неважно, ― резко отвечает Рейнс. Его лицо в мгновение меняется, словно не было той завораживающей страсти и нежности, еще секунду назад. Что на уме у этого парня? ― Кто эта женщина, что дала тебе его?

– Моя мама. Сегодня мой день рождения. Это подарок.

Он сводит брови и отдергивает в недоумении голову назад. Совсем забыла, для мужчин я дочь Астер – наследница амазонок.

– То есть ты хочешь сказать, что Астер обвела вокруг пальца Ксалиоса? ― оживленно резюмирует Рейнс.

– У нее свои игры… ― вырывается у меня.