Законы амазонок. Часть 2

Играет громкая музыка, какие-то оборванцы шныряют со стороны в сторону. Они смеются, болтают, словно они собрались после ужина перекинуться парочкой слов. У некоторых в руках стеклянные бутылки с какой-то жидкостью, после глотка которой они корчат гримасы. Парни машут Рейнсу. Он местный любимчик? Он грубо хватает меня за руку и тащит через именуемый «БарДак» вверх по лестнице, потом через коридор, и наконец перед нами комнаты. Мы останавливаемся возле ветхой двери.

– Вот только в мои планы не входило рушить силовое поле, ― продолжает свои оправдания. ― Даже если это значило провал задания. Даже если это значило, что амазонки, как жертвенных ягнят порежут моих парней, ― шепчет сквозь зубы. В суматохе дружеской возни и громкой музыки снизу, слова звучат отрывисто, мне приходится прислушиваться, чтобы разобрать, что он говорит. ― Моей целью было найти твою глупую подружку! Она разболтала об Агоналии Дарию и тот открыл ей глаза на хитрости Астер. Клиери не могла поверить, а потом разозлилась на весь мир. Вот только когда она шла к водопаду, она не понимала, что, сломав силовое поле, одним Фовосом масштаб ущерба не ограничится.

Он толкает с ноги дверь, заталкивает меня в комнату, и я вижу её. Клиери…

Мои руки дрожат, а в груди болит словно вбили кол в сердце. С нами в комнате Олиф и Рейнс, но мне до них нет дела. Подруга подпрыгивает со стула на ноги как ошпаренная. Молодую амазонку не узнать. Её волосы чинно собраны в пучок, а тело покрыто скромным платьицем ниже колена, серого цвета. Аккуратные туфельки с круглым носочком. Она ничем не отличается от примитивной девчонки из Центра Олиф, или, к примеру, Миры – дочери кухарки.

– Ты врешь, Рейнс, ― низким голосом говорю я, не отрывая глаз от подруги.

На глазах Клиери наворачиваются слезы. Вижу, как танцует её подбородок тщетно пытаясь не выдать нарастающей истерики.

– Как, по-твоему, принцесса амазонок воскресла из мертвых, если богов не существует? Если верования амазонок беспробудная чушь?

Клиери теребит дрожащими руками подол платья, сглатывает, и говорит:

– Прости меня… Я не знала… Я правда не знала, чем это всё обернется. Я просто хотела остановить Агоналии. Хотела вернуться сюда… к Дарию.

Я делаю два шага вперед на широкую ногу и хорошенько замахнувшись ляпаю пощёчину подруге. Ладонь тут же обжигает огнем, кончики пальцев покалывают иголочки. Она мужественно держит удар, только немного склонила голову на бок. Через несколько секунд у неё на щеке проступает ярко-красное пятно.

– Из-за тебя погибла Астер, ― сквозь зубы рычу я. ― Из-за тебя амазонки превратились в рабынь! Из-за тебя у нас больше нет ни дома, ни семьи!

Никогда раньше я не чувствовала такой тотальной, всепоглощающей ярости.

– Они из года в год устраивали нам Праздник Агоналии! Отправляли на верную смерть! Наблюдали за тем, как мы умираем по одной, убежденные, что сами виноваты, что смерть – это результат слабости и страха!

– Да мне плевать!

Не выдержав я бросаюсь на подругу и изливаю кулаками всю накопившуюся боль. Я бью её снова и снова, но она не пытается меня остановить, покорно принимает наказание.

– Из-за тебя у нас ничего не осталось! Пусть всё и оказалось ложью, но это была наша жизнь!

От сильных ударов кожа на косточках кулаков превращается в рвань. Я не вижу ничего дальше собственного носа, сплошное смазанное пятно. Цвета и запахи смешались воедино, в непонятную субстанцию горькую на вкус. Как желчь…

– Достаточно! ― кричит Рейнс, с трудом отрывая меня от Клиери.

Олиф визжит, как мышь полевая в попытках втиснутся в нашу драку и не дать мне окончательно убить подругу. Рейнс силой выталкивает меня из комнаты, но я не успокаиваюсь до тех пор, пока хорошенько стряхнув, он перекидывает меня через плечо и волочит вдоль по коридору.

В конце коридора, прижавшись к стенке стоит Дарий. Он отстраняется, освобождая нам путь, прикусывает губу и виновато смотрит в пол. Я ненавижу его! Я ненавижу их обоих! У меня больше нет ничего, а самое страшное, что я не знаю кому верить.

Мы заходим в одну из комнат в противоположном от «БарДака» крыле. По стенам ползет красная подсветка. Несмотря на темноту, серость, и тот факт, что мы практически погребены под землей, здесь уютно. Рейнс бросает меня на кровать. Я настолько обессилена от интриг, что даю волю слабости, не беспокоясь о том, как жалко выгляжу и как смешно похрюкиваю. Он набирает в таз теплую воду, берет губку, щипцы, усаживается возле моих ног.

Бережно омывая израненные стопы от грязи и крови, он вытягивает стекла и прижигает спиртом раны. Я вздрагиваю от боли и содрогаюсь от воя затяжной истерики. Он меня не утешает. Наверное, потому что нет таких слов, что сейчас бы утешили. Весь мой мир перевернулся с ног на голову, друзья оказались врагами, а враги друзьями.

– Надеюсь ты уяснила, как важно носить обувь, ― иронизируя перебивает мой рёв.

Уместное замечание. Я замолкаю. Осмысливаю. Смеюсь сквозь слезы. Он смотрит на меня и улыбается, не просто, а как-то по-особенному, из-за чего становится неловко.

– Как ты попал на остров? ― собравшись с силами спрашиваю я.