Законы любви

— Доброй ночи, повелитель, — крикнул он вслед, прежде чем обратиться к сыну: — Тэм, наверное, приготовил мне постель здесь, в зале. Я рад, что присутствовал на твоей свадьбе. Это хорошая партия для тебя, Кир. И Сисели исполнит свой долг, потому что ее так воспитали. А теперь иди и паши свое поле глубоко и старательно. Надеюсь в будущем году взять на руки внука.

Глаза лэрда весело блеснули.

— Я живу, чтобы повиноваться вам, отец, — заверил он и удалился.

Сисели приказала подготовить спальню к брачной ночи. Она была немного больше комнаты Кира, и постель тут стояла пошире.

Сисели легла и с наслаждением вдохнула запах свежести и чистоты. День был утомительным, но прекрасным. Она больше не может называть себя несчастной вдовой, но настанет ли день, когда равнодушие Кира сменится теплом? Теперь Сисели сознавала, что мечтает хотя бы понравиться Киру.

Незаметно для себя она заснула и не пробудилась даже тогда, когда Кир вошел в комнату.

Он долго смотрел на лежавшую в постели Сисели. Когда она спала, настороженность и подозрительность куда- то исчезли. На бледной коже играл нежный румянец. Брови изящно изгибались над закрытыми глазами. Длинные ресницы с золотистыми кончиками веерами лежали на щеках.

Кир разделся и снова подошел к кровати, гадая, стоит ли будить Сисели. Решив, что позволит ей выспаться, он лег рядом и с легким раздражением отметил, что на ней осталась сорочка. Он напомнит ей, что на будущее хочет, чтобы она ложилась в постель голой.

Кир лег на спину и закрыл глаза, прислушиваясь к мерному дыханию Сисели. Он и сам немного расслабился. День утомил его, и через несколько минут он уже спал. Теперь и она, и Гленгорм принадлежат ему. Впервые в жизни Кир испытывал глубочайшее удовлетворение. Ощущение было незнакомое, но приятное.

Сисели проснулась, когда за окнами было еще темно. И не сразу поняла, что рядом кто-то лежит. Увидев, что муж совершенно обнажен, она тихо ахнула. Пресвятая Дева! Она проспала брачную ночь! Но Кир мог разбудить ее. Почему же не сделал этого? Или нашел ее настолько непривлекательной, настолько отталкивающей, что ему было противно ее будить?

И тут ее ждало немалое потрясение. Глаза его оказались открыты!

— Итак, мадам, вы наконец проснулись? Нам давно пора сделать то, чего от нас ожидают. Сами снимете сорочку или придется разорвать и эту?

Лицо его было серьезным, хотя глаза смеялись.

— Уже почти рассвет, — заметила Сисели.

— Еще очень рано, — возразил он.

Сисели расшнуровала сорочку, сняла и бросила на пол. И хотела снова лечь.

— Нет, оставайтесь на месте, — велел Кир. — Я хочу полюбоваться вами, мадам. У вас прелестные грудки. Почему вы краснеете? Это правда.

— Вы не разбудили меня, когда вошли, — прошептала Сисели.

— Я устал, и вы тоже. А во сне вы были такой красивой! Признаюсь, искушение было сильным.

Большая ладонь погладила ее лицо.

— Вы больше, чем просто хорошенькая, Сисели.

Сердце Сисели тревожно забилось. Кир был совершенно несносен, и все же ее тянуло к нему. Куда сильнее, чем к Йену. Почему? Почему она увлечена человеком, который клянется, что терпеть ее не может, и готова забыть того, кто отдал ей всю любовь? Совершенный абсурд!

— Вы о чем-то размышляете, хотя сейчас не до этого, — заметил Кир.

— Чем же я должна заниматься, милорд?

— Этим! — воскликнул он, хватая ее в объятия и целуя. — Я еще не имел удовольствия целовать свою жену, но успел запомнить, как сладки поцелуи невесты.

Ее губы сами приоткрылись под его поцелуями настолько, чтобы его язык скользнул внутрь.

Теперь она лежала под ним, задыхаясь от наслаждения. Но на мгновение застыла, вспомнив, как поцелуи Йена лишали ее сил. Поцелуи Кира были иными и все же производили почти такое же воздействие. Ей стало стыдно за то, что теперь она наслаждается поцелуями Кира.

Он мгновенно поднял голову:

— В чем дело?

На глазах Сисели выступили слезы.

— Я подумала о Йене. Как ваши поцелуи одинаковы… и в то же время такие разные…

— Значит, ты действительно его любила? — вырвалось у Кира.

Он не учел, что Сисели на самом деле была неравнодушна к кузену. Кир не представлял, какой ураган ревности нахлынет на него.

— Да, но не так, как любил меня он, — призналась Сисели.

— Мой кузен, упокой Господь его душу, мертв, мадам. Теперь вы моя жена, и у вас есть долг передо мной и семьей! — холодно бросил Кир.

Сисели растерялась. Почему он рассердился на нее?

— Милорд, — ответила она сухо, — я знаю свои обязанности и выполню их.

Вместо ответа он снова ее поцеловал, но на этот раз поцелуй был свирепым, почти яростным, требовательным. Однако Кир сам не понимал, чего хочет от нее… нет, понял, наконец. Хочет, чтобы она его любила!

Сисели сдалась. И отвечала поцелуем на поцелуй, пока оба не задохнулись.

Его губы скользнули вниз по изящной линии горла. Кир зарылся лицом в ее грудь, язык пробрался в глубокую ложбинку и стал медленно лизать душистую нежную плоть.

Сисели застонала, когда Кир стал играть с соском, нежно целуя, покусывая, обводя языком, посасывая. Ее пальцы бессознательно впились в его плечи. Но тут он отстранился и стал спускаться ниже, лизать каждый клочок ее кожи.