Законы войны

– К сожалению, с награждением у нас дело затягивается. Особенно с награждением героев, – адмирал сделал акцент на последнем слове, – поручик Борецков!

– Я!

– За мужество и храбрость на поле боя, намного превышающие то, что требовалось от вас по службе, за ваши одиночные действия, обусловившие успех спасательной операции, Его Величество благодарит вас и награждает орденом Святого Георгия четвертой степени. Военным министерством вы производитесь в звание гвардии штабс-капитана досрочно. Помимо этого, Военная Разведка Империи отмечает ваше старание, приведшее к добыче стратегически важной информации особым знаком – Черным крестом. Штабс-капитан Борецков…

Сашка Борецков, уже переставший быть Сашкой и ставший Аскером, чье имя и чей позывной уже успели узнать боевики, отрицательно покачал головой.

– В чем дело, штабс-капитан?

– Я… не могу принять эти награды, господин адмирал.

Он ожидал всего, чего угодно… в его понимании адмирал – это кто-то вроде директора училища, который только и знает, что орать и наказывать. Но адмирал – кстати, Сашка теперь понял, почему боевики боялись его как смерти, – подтянутый, со светло-русыми волосами и бледно-голубыми, внимательными глазами – нет, адмирал не стал на него орать. Он просто положил коробочки на стол и спросил:

– Почему?

– Понимаете… – Сашка просто ничего не продумывал дальше, он вообще ничего не продумал и поступил так, как подсказывало сердце, как всегда и поступал, – если я возьму эти награды… получается, что я был прав… Я сделал все правильно… А как правильно… если столько человек погибло… как я в глаза потом посмотрю… вдовам, детям… за что все это? За что эти награды… так нельзя…

Адмирал покачал головой:

– Выслушайте меня внимательно, штабс-капитан. Вы слушаете?

Сашка кивнул.

– Так вот. Любая военная, любая разведывательная операция не зависит и не может зависеть от одного человека. Ни один человек не способен сражаться в одиночку в современной войне. Любая операция – это цепь действий, каждое из которых должен выполнять какой-то конкретный человек – и выполнять их правильно. Понимаете, о чем я говорю?

Сашка снова кивнул.

– Цепочки бывают очень длинные, штабс-капитан, очень-очень длинные. В них задействовано очень много людей, и тот, кто командует, вынужден полагаться на каждого из них. Так бывает всегда. Так было и в этот раз.

Если каждый сделает то, что нужно, скорее всего, мы победим. Или, по крайней мере, не проиграем. Но если в цепочке один человек – хотя бы один, штабс-капитан, оказывается предателем, то цепочка рвется. И люди гибнут. Так было в этот раз. Кто-то предал – и люди погибли. Но это не отменяет мужества, чести, доблести всех тех, кто дрался в этом бою, ожидая победы. Нельзя судить о всех лишь по одному подонку. Поняли?

Сашка молчал, стараясь не заплакать.

Адмирал взял коробочки, протянул ему – и на этот раз штабс-капитан Борецков взял их. Отдал честь.

– Служу России и Престолу!

– Вот так. Это уже намного лучше.

Сашка развернулся, сделал шаг назад – но тут же остановился и повернулся снова.

– Так было предательство?

Адмирал улыбнулся, но невесело.

– Конечно же, было. Когда происходят такие дела, штабс-капитан, всегда бывает предатель, не надо себя обманывать.

– А как же… этот предатель?! Он что, останется безнаказанным?!

– А вы знаете, кто он, штабс-капитан?

Молчание.

– И я не знаю. Безнаказанным он, конечно, не останется. Рано или поздно все предатели получают свое. Вопрос в том, когда.

– Господин адмирал, я…

– Хотите отомстить? – понимающе прищурился адмирал.

– Да!

Сашка снова не раздумывал. Просто выпалил – «да!» – и все.

Адмирал понимающе кивнул:

– Что ж, в этом вы не одиноки. Я тоже хочу отомстить. В конечном итоге из-за этой мрази… Знаете, как вы можете отомстить?

– Как? – Сашка подался вперед.

– Служите честно. Служите честно, оставайтесь в живых… и не делайте такое лицо, я вполне серьезно. Служите, заслуживайте новые звания, продвигайтесь вперед по командной лестнице. Полковник Тимофеев уходит по ранениям, он признан негодным – на свое место он рекомендовал вас… вы не знали? Не спешите отказываться. Потому что когда-то – не знаю, может быть, это будет скоро, а может – совсем не скоро – к вам приду я. Или кто-то от меня. Он напомнит вам о словах, произнесенных в этом кабинете. И назовет имя предателя. Или предателей…

Сашка кивнул. Он вдруг понял… что все то, что он думал про штабы и про штабных, – чушь собачья. Он представил, каково сейчас этому человеку… он-то сам просто принес раздолбанный компьютерный диск, сам не зная, что там находится, правда или ложь. А этот адмирал послал шестьдесят человек в бой на основе этой информации – и половина из них, даже больше – погибла. И каково это?

– Я все понял. Однако…

– Что – однако?

– Я не могу притворяться, господин адмирал.

Наместник посмотрел на него, как будто видел впервые, покачал головой:

– И что же мне со всеми с вами делать…

Борецков стоял навытяжку, ничего не отвечая.

– Притворяться не можете… а воевать можете? По-настоящему.

– Так точно.

– Я не знаю, сколько все это займет. Будет плохо – я не знаю, насколько.