Законы войны

Сектор контроля — привычное свечение мониторов, приглушенный шум работающих компьютеров, шорох вентиляционной системы, которая не справляется со своими обязанностями. Это помещение я узнаю по запаху: воздух до невозможности сухой и как будто наэлектризованный. Машинный…

Я шлепнул телефон на стол.

— Быстро! Три минуты назад!

Никак объяснений больше не потребовалось — телефон мгновенно подключили к компьютеру через переходник.

— Откуда?

— Скорее всего, Кабул. Может быть, окрестности, но не дальше…

— Ясно.

Если изначально можно сократить площадь поисков — это помогает системе работать быстрее, вычисляя нужный аппарат.

— Строго на восток. Район университета.

Я уже понял, что дело пропало…

— Что у нас там есть?

— Беспилотник, принадлежность — ГРУ, позывной — Аметист-два, идет в режиме патрулирования.

— Подключайся.

— Уже…

У нас была аппаратура и пароли, позволяющие снимать информацию с любых каналов связи. Для нашей работы это было необходимо.

— Есть.

— Точка контакта?

— Основное здание. Правый угол.

— Внутри или снаружи? Мы можем послать туда группу?

— Снаружи…

— Есть наведение…

На экране появилась координатная сетка, на нее наложился сигнал от сотового, выложенный как синее пульсирующее свечение. Изображение начало быстро надвигаться…

— Есть…

— Давай на максимум…

— Делаю. Максимум.

— Вот… черт.

Беспилотник давал такую картинку, что мы смогли увидеть сам телефон — крохотный кусочек микросхем, пластика и жидкокристаллический экран. Он лежал на лавке, и его пока никто не украл. Просто не успел.

— Сукин сын…

Я устало выдохнул.

— Проверьте записи с беспилотника. Если он был над этим районом — может, что-то и будет. Докладывать мне.

— Есть. Вам нужен телефон…

— Господин адмирал!

Я резко повернулся на знакомый голос. В дверях стоял Араб, обе руки забинтованы — но стоял прямо.

— Полковник Тимофеев. Прибыл на базу, имею доклад.

Твою же мать… больше и сказать нечего.

Где-то в Афганистане Точное время неизвестно

Сознание вернулось не сразу — повторный удар по голове дал о себе знать, обновлять раз за разом — скверное дело. Первой вернулась боль. Ослепительно-острая — и такая яркая, что слезы покатились из глаз…

В следующую секунду — а может, и не секунду — его вдруг накрыло волной, и он почувствовал, что тонет, судорожно закашлялся. Но волна отхлынула так же быстро, как и нахлынула, — и он понял, что его просто окатили ведром ледяной воды…

От холода и мокрой одежды он почувствовал себя жалким и уставшим. Это тоже метод подготовки к допросу — мокрая одежда создает дискомфорт.

Он проморгался. Руки были связаны.

Помещение. Что-то, подготовленное для допросов, — гладкие стены, не видно окна. Как тюремная камера, только размером намного больше. В разы больше.

Откуда-то сверху светит свет. Лампочка, обычная, накаливания, не световой кристалл, старая…

Руки закованы, точнее не закованы, а связаны одноразовыми пластиковыми наручниками. Пальцы затекли, но еще что-то чувствуют…

Он повернул голову, почувствовав, что справа кто-то есть.

Есть…

Двое. Один — в форме полицейского спецназа без знаков различия, в руках — автомат с прицелом «Кобра», устаревшим, но для полицейской работы приемлемым, передняя рукоятка — значит, учили совсем недавно, новая школа. В маске. Видна борода — это не скроешь. Короткая, окладистая.

Второй. Бритый наголо здоровяк, прищуренные глаза, а может, и монголоидная кровь. Роста выше среднего, видно, что крепкий. Камуфляж «Серый волк», видна белая футболка — уставная, пехотная. Зато цепочка на шее и еще одна — вокруг запястья, совершенно неуставные. Похоже, на одной из них — личный жетон армейского образца. Черные очки — дужкой зацеплены за нагрудный карман. Справа утолщение — пистолет.

Скорее всего, афганец. Возможно, с хазарейской кровью. Здесь не любят полукровок, полукровка всегда изгой, его не примет ни один, ни другой народ. Когда здесь был король — многие полукровки шли к нему на службу, превращаясь в настоящих палачей своего народа. Немало их на службе и сейчас — теперь уже на русской службе. Народ не переделать, по крайней мере — не за десять лет.

Маски нет. А это значит, что он наверняка не выйдет отсюда.

Твари…

Он вдруг вспомнил все. Все, до последнего. И то, как он уехал от Эммы, и то, как он выпутался из всей этой истории в первый раз. И то, как они поехали проверять квартиру Эммы вместе с Арабом, и огненный шар «Шмеля», врезающийся в стекло, и вспышку в квартире, рвущийся из окон огонь, и напавших на них полицейских во дворе…

Таков афганский народ. Они готовы кидать камни в тех, кто их спасает…

Эмма…