Законы войны

— Милли хайен[66]… — сказал Аскер, повернув голову

Следователь какое-то время изумленно молчал. Потом — изо всей силы ударил Аскера по лицу, открытой ладонью.

— Не говори мне про Родину, свиноед. Рано или поздно — мы придем к вам в дома и вырежем спящими. И вас, и ваших женщин, и ваших детей. Инш'аллаГЪ, так будет.

Аскер не слышал этого. Его вырвало, с желчью и кровью…

— Русская свинья…

Боевик — презрительно посмотрел на русского. Вероятно, он был из тех, кто спустился с гор по амнистии. От террористической деятельности — отказались далеко не все из них…

Следователь вышел, а за ним — вышел и боевик. Они хорошо знали друг друга. Один — допрашивал другого при англичанах, по делу о молодежной организации «Братья-мусульмане» (аль ихван и муслимун), которую Король опасался смертельно и приказал выкорчевать заразу с корнем. Теперь они были на одной стороне.

— Он не заговорит эфенди джагран… — убежденно сказал боевик — я знаю таких. Он из коммандос[67], это точно. Одного из них мы положили в костер и поджарили заживо, но он так ничего и не сказал.

Следователь — схватил боевика за грудки и подтащил к себе.

— Заставь его заговорить — сказал он, глядя боевику в глаза — и быстро. Если Юсеф заговорит у русистов раньше него, мы все — окажемся на месте этого пса.

Боевик — отвел взгляд первым

— Хорошо, эфенди. Что с ним можно делать?

— Постарайся не отрезать ничего. Может, его придется менять.

Боевик кивнул

— Тогда, я возьму аккумулятор из машины. Он мне будет нужен.

— Бери. И заставь его говорить…

Они приехали на двух машинах, обе — «Датсун», надежные и неприхотливые внедорожники, в Кабуле таких полно. Эфенди джагран (господин майор, звания были как у англичан) — уехал на одной из машин, немного отдохнуть (с утра мотался по всем тюрьмам Кабула, пытаясь понять, что произошло), а боевик — поднял капот второй машины и отсоединил аккумулятор. Немного подумал, прихватил еще набитый мелкой свинцовой дробью шланг, который держал в машине. Аккумулятора — может и не хватить, а ведь потом еще назад ехать. Еще забрал пару проводов, с помощью которых «прикуривают» одну машину от другой …

— Иса! — приказал он одному из приехавших с ним сорбозов — встань у ворот, и смотри, не пропускай никого. А ты, Заеддин, встань сзади.

— Слушаюсь, эфенди… — поклонились оба сарбоза

Подняв аккумулятор — здесь он усиленный, как от грузовика, это хорошо — он потащил его в здание. Мельком глянул в глазок — русист сидел на своем месте, заблеванный как свинья.

Может быть, он и не такой смелый и сильный. Может быть, и удастся заставить его заговорить…

Отворив дверь, он втащил аккумулятор и с гордостью взвалил его на стол. Потом — достал из-за пояса провод.

— Смотри, свиноед. Это для тебя…

Русский открыл глаза и посмотрел на него.

— Ста да кха шакаа[68]…

Как только ублюдки вышли — Аскер открыл глаза.

Он чувствовал себя не так плохо, хотя голова и мутилась. Хотя в рвоте была кровь — внутреннего кровотечения не было, он сильно надкусил язык, и собрал во рту кровь, чтобы в нужный момент показать, как ему плохо, что у него внутреннее кровотечение, и он не представляет опасности….

Кто это такое? Он в этом и не сомневался — предатели. Афганские предатели, проникшие в полицию, скорее всего — из попавших под амнистию боевиков. Дознаватель — скорее всего бывший сотрудник королевской полиции Афганистана, после переаттестации сумевший остаться на своем месте — все же профессионал, а профессионалов не хватало. В королевские времена — в полиции было немало предателей, тайных сторонников радикальных исламистов, замаскировавшихся «братьев-мусульман». Потому что король сам был предателем и лизал пятки англичанам, а исламисты — были те, кто вел войну и против короля и против англизов. Уже тогда — движение сопротивления раскололось на тех, кто воевал за Афганистан, и тех, кто воевал за ислам. Первые — в большей своей части уже перешли на сторону Белого Царя, убедившись, что его правление несет многострадальному афганскому народу мир и порядок. Вторые продолжали воевать, и эти — как раз из таких.

Предатели и изменники Родине.

Надо выбираться…

Он пошевелил пальцами — они онемели, но что-то еще чувствовали. Только бы не выронить… Как и у любого оперативника, работающего в кризисном регионе, у него было сразу несколько «заготовок», позволяющих вывернуться и перейти в наступление из самой неожиданной ситуации.

Во рту, за щекой у него была припасена бритва. Небольшая, в половину обычной. Но не металлическая, а из сверхсовременного прозрачного пластика. Не такой, как металл — но достаточно прочный, чтобы резать, и с зазубринами. Так — бритву носили каторжники, они могли даже есть, не замечая ее во рту, могли носить годами. Вполне можно перерезать пластиковую ленту наручников или вскрыться, если уж совсем припрет…