Закованные в металл

– Значит, сиди пока тут. Я потом скажу, что надо делать.

Он возражать не стал. Выйдя из комнаты, я направился на Склад (так я окрестил комнату с хламом). Там, сев за удобный стол, я позвал Уильяма и Годфри. Они вскоре пришли. Мы сели за один стол, и Годфри с Уильямом заняли стулья передо мной.

– Слушай, – сказал Уильям. – Не моё дело конечно, но убежище явно стоит расширить. Тут десяток киборгов, а остальные томятся снаружи. Говорят, кстати, что и другие убежища тоже есть.

– С этим разберёмся, – ответил я. – Сейчас беспокоит другое. Все слышали, что происходит?

Гофдри поочерёдно посмотрел на меня и на Уильяма.

– Да, – сказал Годфри. – Не только слышал, но и ощутил. У меня кнопка выхода стала серой. Я вообще никуда не могу деться, чёрт, что же делать! Парни, у меня девушка дома одна, красивая! Жизнь дома! А я тут! – он схватился за голову, уставившись в стол.

– Как?! – удивился Уильям. – И ты тоже?

– Спокойно, – попросил я. – Не ты один такой.

– В смысле? – не понял Годфри, положив ладони на стол.

– Игроки теперь тоже не могут выйти.

– Так это отлично! – Годфри всплеснул руками. – Выбраться будет в разы легче!

– В том-то и дело! Они не хотят объединяться, – я скрестил руки на груди.

– Так может, у них задача стоит противоположная нашей? Ну, если чисто логически рассудить, нам надо Легиос штурмовать, а им – истребить все наши убежища, – предположил Годфри.

– Как, если они не могут их видеть? – возразил Уильям.

– Тогда на кой хрен они к нам прицепились? – Годфри начинал злиться. Явно назревал спор.

– Так, – сказал я. – Давайте без споров. Я знаю, у кого это можно выяснить.

Встав, я вновь направился в комнату с эльфом. Он терпеливо сидел и ждал. Ничего другого ему делать не оставалось. Я понимал, что он чувствует.

Это постоянное неведение.

Надо мной, как и над ним, будто висел дамоклов меч, который вот-вот должен был сорваться. Мне не было известно, что произойдёт через минуту, я не знал, что случится через час, и тем более – завтра. Это угнетало меня до такой степени, что не было желания даже изображать улыбку, не то, что улыбаться искренне. Настроение было постоянно подавленным.

Кем-то неведомым решалась моя судьба, и своими планами со мной он делиться точно не собирался.

– Слушай, – сказал я. – Мы тебя отпустим.

Киборги глянули на меня, нахмурившись, но я смирил их тяжёлым взглядом.

– Только прежде, – я продолжил. – Скажи, почему вы пытаетесь убрать нас, а не совместно выбраться? У нас общая проблема.

– Мы в курсе, б… Мы в курсе, – сказал эльф. – Решения у одной и той же проблемы разные.

– Какие? – спросил я нетерпеливо. – Не томи.

– У нас общее задание, и в описании сказано: «Не дать киборгам взять Легиос». Наши главы полагают, что это откроет нам проход, или что-то типо того.

Резервный выход. Но разве Годфри оставил его не только для нас? Или получается, выход стал универсальным средством? Я ничего не понимал. Ничего. С каждой минутой всё становилось только запутаннее, и больше раздражало. Я скривил губу.

– Больше ничего не знаю! – испугался эльф. – Не надо меня трогать! Ладно?! Отпустите пожалуйста!

– Выводите его, – сказал я киборгам. – Пусть валит.

– Но как же убежище! – возразил один из них.

– Они прекрасно знают, где мы. Так что держать его тут толку нет.

– Не соглашусь, – сказал киборг. Я сощурился, всматриваясь в него, и увидел над головой ник «Перрун». – Его надо взять, как информатора.

– Держать пленного тут нельзя. Мы в игре, а не на реальной войне.

– Да что ты? – возразил Перрун, скептически изогнув бровь. Он отличался от всех нас чёрной окраской и яркими красными глазами.

Его взгляд меня зацепил. И ведь не поспоришь с ним, потому что он прав. Для нас всех это настоящая война, и если мы её проиграем, то неизвестно, что будет дальше. Может, мы останемся тут навсегда, а наши настоящие тела состарятся в капсулах. Этого очень не хотелось.

– В любом случае, мы не мрази какие, ты понял?

Написал в чат:

– Поднимаю общее голосование. Кто за то, чтобы уподобиться животным, оставить себе пленника, и пытать его?

Да, я дал идею в нагрузку. Если ты голосуешь «за», то подсознание автоматически решит, что ты животное, а люди же считают себя высшими существами. Такая формулировка вопроса вызовет у людей психологический дискомфорт, и они, дабы не прослыть животными, проголосуют против. Ни к чему кроме манипуляций, в данный момент, я прибегнуть не мог. Мне не хотелось, чтобы моя община состояла из звереподобных уродов, которые издеваются над людьми.

Мне было известно, что потом будет по-другому. Потом мы заматереем, и измученные страхом, измученные войной, будем способны пойти на радикальные меры для достижения цели. Но при этом я постараюсь сделать всё, чтобы мы оставались людьми, сохранив в себе как можно больше человечности.

Плюсов в чате было мало. Зато вот минусами он заполнился моментально, и мы с Перруном переглянулись. Взгляд у него был злой, неприятный, и он явно разочаровался из-за того, что к нему не прислушались.

– Вы ещё пожалеете об этом, – сказал Перрун.

– Угрожаешь? – я усмехнулся.