Закованный Прометей. Мученическая жизнь и смерть Тараса Шевченко

У Гребенки Тарас впервые услышал о Белинском, талантливом молодом критике, о котором Панаев говорил с большим запалом. Действительно, статьи его обращали внимание всех, кто более-менее интересовался литературой.

Тарас увидел Белинского на вечере у Струговщикова. Вообще это был замечательный вечер в апреле 1840 года. Собралось много знакомых и, конечно, Великий Карл.

Зашел человек лет 32-х, худощавый. Со строгим лицом.

— Это Белинский, — сказал Маркевич Тарасу.

Белинский долго сидел молча, в стороне; но его вовлекли в разговор Сологуб и Панаев. Тарасу очень хотелось послушать, о чем они говорят.

До Тараса дошла фраза Белинского:

— Если у искусства отнять право служить общественным интересам — это значит не возвеличивать его, а уничтожать. Это же лишит его живой силы, мысли, это значит сделать его игрушкою пустозвонов.

Тарас придвинулся ближе. Эта мысль захватила его.

«Я теперь не пропущу в журналах ни одной статьи Белинского», — подумал Тарас.

Заговорили о Лермонтове — дело его с дуэлью только-только нашумело в Петербурге.

— Снова его, бедного, в ссылку на Кавказ, — заметил Панаев. — Вы виделись с ним недавно, Виссарион Григорьевич?

— Да, я был у него в ордонансгаузе, когда он сидел там за эту дурную дуэль. Теперь он на меня произвел совсем другое впечатление, чем раньше.

В суровых серых глазах Белинского что-то потеплело.

— Это будет второй Пушкин! — заметил кто-то.

— Скорее Байрон!

— Нет, — возразил Белинский. — Это не Пушкин и не Байрон! Это — Лермонтов. Даже сегодня, когда он еще совсем молодой и только начал свой литературный путь, он сделал так много, и скоро его имя станет народным…

В 1840 году в типографии Фишера в Санкт-Петербурге вышел первый «Кобзарь» Тараса Шевченко.

— Поздравляю, Тарас, от всего сердца! — обнял его Евгений Павлович Гребенка.

Что же скажут о нем, как примут?

Вскоре Гребенка его извещает: «Прочитай „Отечественные записки“ № 5».

Тарас волнуется сильнее, чем перед сдачею программ в Академии.

В этом номере напечатаны стихи Лермонтова, Кольцова, повесть Панаева. Тарас ищет раздел «библиографическая хроника».

«Имя г. Шевченко, если не ошибаемся, в первый раз еще появляется в русской литературе, и нам тем приятнее было встретить его на книжке, в полной мере заслуживающей одобрения критики».

Ну, значит можно спокойно читать дальше достаточно большую рецензию. Вот цитаты из его стихотворений и похвала Штернбергу за рисунок, а главное, одобряют то, что стихи его «так безыскусственны, что вы их легко примете за народные песни и легенды малороссиян, это одно уже говорит в их пользу».

Кто написал эту статью? Подписи нет. Но Панаев говорил, что отделом библиографии там ведает теперь Белинский, так что он по крайней мере знает о статье и с ней согласен.

В кафе на Невском Тарас быстро просматривает свежие номера газет. Вот еще рецензия в «Литературной газете»:

«В стихах Т.Г. Шевченко много огня, много чувств глубоких, везде в них горячая любовь к родине. Его картины верны с натурой и блещут яркими живыми красками.

Вообще в авторе этих малороссийских стихотворений виден талант неподдельный».

Довольный Гребенка каждый раз при встрече как будто дразнит:

— Прочитай «Современник». Видишь, литературный Петербург принял «Кобзаря».

Да, «Кобзаря» приняли в Петербурге. На очередной вечеринке у Гребенки шумно поздравляет Панаев, басом поет «многая лета» Гулак-Артемовский, что уже очаровал «на Большом театре» весь Санкт-Петербург, а Гребенка улыбается:

— Что ж, «Тарас был парубок моторный». Что не говорите, а такого еще не было в нашей поэзии. И в моем альманахе «Ластивка» будут новые произведения нашего милого Кобзаря.

Вот и с Украины прилетела первая весточка. Пишет «коханому паночку Тарасу Григоровичу Шевченку» старый Квитка-Основьяненко:

«Господи милостивый, читаю… Ну, ну. Бодай ви мене не злюбили, коли брешу: волосся в мене на голові, що вже його небагацько та й те навстопудилось, а біля серця так щось і щемить, ув очах зеленіє… Дивлюся… Жіночка моя хусточкою очиці витирає… так читали й плакали…»

На Украине появление «Кобзаря» произвело впечатление потрясающее. Читали, плакали и даже стихи неизвестному кобзарю посвящали на далекой Украине.