Закрытие Америки

Юра до того никогда не видел своего отца даже просто взволнованным. В любой ситуации Андрей Георгиевич умудрялся сохранять хладнокровие и выдержку, без которых принять правильное решение в бизнесе просто невозможно. Эти его качества и позволили нищему студенту без связей и знакомств, когда-то ютившемуся в общежитии в комнате на троих, сделать столь успешную карьеру и занять кресло генерального директора крупной энергетической компании.

С самого детства Юра был уверен, что отец не потеряет самообладания в любой ситуации. Но все изменилось в одночасье несколько лет назад после слов Вадима. Юра на них и внимания бы не обратил, если бы не лицо отца. Впервые в жизни он увидел родителя растерянным, даже испуганным. Это напугало и самого Юру. Он стал внимательнее прислушиваться, о чем шла речь у зятя с отцом.

– Вы же понимаете, Андрей Георгиевич, что в России это открытие обречено на забвение. Бумаги будут многие годы пылиться на полках, а потом какой-нибудь чиновник просто избавится от них. И в то же время, – тут тон Вадима сделался вкрадчивым, – в то же время в Штатах очень заинтересованы в том, чтобы использовать расчеты вашего друга.

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

– Пусть, – усмехнулся Вадим. – Пусть всего вы не понимаете, вам и не нужно. Но вы должны понять главное: я в жизни вашей дочери появился не просто так. Это произошло не по моей воле.

– Хочешь сказать, что тебя заставили на ней жениться?

Андрей Георгиевич пытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой.

– Жениться на Лизончике было моим собственным желанием. Но оно получило одобрение у людей, чьи имена я вам называть не стану.

Отец молчал, и Вадим продолжил:

– Вы же понимаете, что я могу сильно усложнить жизнь вашей дочери. У нас общий ребенок, я легко могу добиться, что ваша дочь будет выслана из страны, а дочка останется со мной. Подумайте, как Лизон переживет такой удар.

– Ты не посмеешь причинить вред Лизон!

– Правильно. Если вы будете вести себя осмотрительно.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Этих бумаг у меня нет.

Юра недоумевал. О каких бумагах речь?

– Ага, – произнес Вадим с довольным видом, – значит, вы все-таки понимаете, чего я хочу добиться. Это уже прогресс в нашем диалоге.

– Я не могу тебе ничем помочь. Документы не у меня.

– Но они окажутся у вас в ближайшее время. По нашим сведениям, Захарчук заканчивает свои расчеты. Очень скоро он принесет их вам.

Юра знал, кто такой Захарчук. Речь шла о старом знакомом его отца – чудаке дяде Семе. Дядя Сема Захарчук был необычайно привязан к отцу Юры.

Причину этой привязанности сам Юра не понимал, просто знал, что она существует.

Отец тем временем сказал:

– Почему ты думаешь, что Семен отдаст бумаги именно мне? Есть же научные центры, академические лаборатории.

– Бросьте, Андрей Георгиевич.

Тон Вадима был снисходительным и одновременно покровительственным. Юра был поражен: никто в целом мире не смел так разговаривать с его отцом. Никто, кроме Вадима. И отец почему-то это допускал.

– Захарчук никому, кроме вас, не доверяет.

Голос Вадима снова стал вкрадчивым и сладким.

– Вы же знаете, как я люблю вашу дочь. А любя ее, я должен позаботиться и о вашем благополучии. Но подумайте, легко ли вам будет, зная, что вы живете у меня из милости?

– Я не нищий.

– Бросьте, это вы здесь можете хорохориться. А в Штатах ваши деньги – ерунда, плюнуть и растереть. Куда лучше для такого человека, как вы, всю жизнь занимающего высокие посты, и в старости жить в собственном особняке и пользоваться заслуженным уважением. Уважением, которое дают деньги. Очень большие деньги! Их у вас нет, но они могут появиться.

Отец задумался.

– И о какой сумме идет речь?

– Вот это другой разговор, – обрадовался Вадим. – Узнаю своего дорогого свекра – человека дела.

Тут его взгляд упал на Юру. Потом Вадим взглянул на Андрея Георгиевича, затем снова на Юру. Отец все понял. Он немедленно велел Юре уйти. Конечно, он далеко не ушел. Завернул в спальню матери, которая находилась через стену, и приник к электрической розетке.

Не одна Белла изучила возможности этого дома. Юра тоже был не лыком шит. Он давно приспособился к жизни в подчиненном положении и понял, что, если что-то нельзя получить силой, атакой в лоб, можно зайти с флангов.

Сейчас он очень хотел понять, что за торг идет у отца с Вадимом. Юра не был жадным, но деньги любил. Может, и ему, Юре, удастся погреться у этого огонька?

Он приник ухом к розетке. Сумма, которую назвал Вадим, его потрясла. У него даже ладони зачесались, так захотелось получить эти деньги. Речь шла даже не о сотнях тысяч, а о миллионах! Юра едва удержался, чтобы не ворваться к отцу с криком:

– Соглашайся! Чего ты ждешь?!

Он знал, что отец никогда не прислушивался к мнению сына, считал его человеком недалеким и, что греха таить, неудачником. Те, кто не достиг в жизни социальных успехов, не поднялся по карьерной лестнице, не занял руководящей должности, в глазах его отца не значили ничего. Очень жаль, что собственный сын настолько жалок, но ничего не попишешь. Существовать Юра имел право, но вот права на голос ему в семье не полагалось.