Закрытый город

Полотенце упало, а я замерла словно статуя. От стыда я зажмурила глаза, и плотнее сжала колени. В голове мелькнула мысль, что если я его поцелую, то Кейн меня отпустит, но потом здравый смысл возобладал, и я поняла, что этого ему будет мало. Ледяные глаза буравили меня, ожидая каких –то действий. Я помнила о своей ненависти каждую секунду своей жизни с того момента как узнала о смерти родителей. Сейчас, когда виновник находился в опасной близости, я просто не знала что делать и как себя повести. Я должна вцепиться ему в глотку, но не могу этого сделать, только не сейчас.

От чего–то мне захотелось коснуться его лица. Оно странным образом притягивало, глаза словно гипнотизировали, стирая в памяти прошлое и размывая границы обозримого будущего. Необъяснимо я теряла силу воли, которую, как мне казалось, я натренировала достаточно. Сейчас я или целую его и будь что будет, или ухожу(по крайней мере пытаюсь), и автоматически попадаю в черный список самого влиятельного человека в городе.

–Отпустите, –твердо сказала я, и еще раз дернулась.

Рук я уже не чувствовала, и все же вырваться не могла. Кейн одной рукой удерживал меня крепче, чем я могла подумать.

–Не поцелуешь? –строго спросил монарх и заглянул мне в глаза.

–Простите, –я не выдержала его взгляда, и от чего –то мне стало стыдно.

–Воля твоя, –Кейн выпустил мои руки, и они безвольно упали, – я не притронусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь.

Я быстро подняла полотенце и прикрылась. Больше не говоря ни слова он порывисто вышел, и обернувшись у выхода еще раз посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что во взгляде мелькнула обида. Но потом я вспомнила, на кого смотрю, и быстро прогнала эту мысль. Кейн ушел, и я за несколько секунд натянула на себя вещи и практически бегом бросилась из душевой, пока еще что –то не случилось. Кажется, в свете последних событий мне придется мыться вооруженной. Осталось раздобыть хотя бы нож.

Глава 10.

Благополучно добравшись до своего спального места, я укрылась шерстяным колючим одеялом. Сон не шел, а вместо него были мысли. Почему Кейн хотел моего поцелуя? Почему я вызываю в нем такой интерес? Я не знала, хочу ли я знать ответ, но больше всего меня удивила собственная реакция. Тот неожиданный отзвук желания, который зародился во мне. Я сама себе была противна в тот момент слабости. Мне было стыдно за него, я презирала себя за него, я не могла объяснить его. Я крепко зажмурилась и представила Дрейка. Его мягкие черты лица, его теплые руки, губы, обволакивающий и всепоглощающий взгляд. От этих воспоминаний стало еще хуже. Как бы я ни старалась вернуть лицо Дрейка, его вытеснял Кейн, и мысль о том, что было бы поцелуй я его.

Уснуть я смогла только под утро. Ранний подъем и утренняя пробежка помогли собраться, но голова все еще была тяжелая. На девять часов вечера был назначен рейд. Я и еще 15 человек выступали в город патрулировать улицы и зачищать их от «беспредельщиков» и нарушителей. Я знала много мест, где могли быть такие "нарушители", еще недавно и я была в их числе. Со страхом я представляла, как мне придется ударить какого –то бродягу за то, что он не успел спрятаться до комендантского часа, или парочку, возвращающуюся с позднего свидания. Если днем нарушители порядка могли отделаться простым замечание или предупреждением, то с наступлением ночи все кардинально менялось. Из надзирающих черновые превращались в жестоких вышибал. Я всегда боялась попадаться им на глаза, потому что видела их в действии.

Однажды, после того как поработала сверхурочно, я дворами пробиралась домой. Прошло несколько часов после комендантского часа, и мне казалось, что пик опасности миновал. Я шла по темному переулку и увидела, как двое черновых били парня лет восемнадцати. Не знаю, что он натворил, но живого места на нем не было. Я быстро вильнула в сторону, пока меня не заметили. Как сложилась судьба того парня? Страшно предположить. Вся та деятельность, которую выполняли черновые шла вразрез с моими принципами. хватит ли у меня сил ударить безоружного? Хватит ли сил выстрелить? Вряд ли мне доверят оружие сейчас, когда я только –только стала учиться боевым приемам, но однажды я его получу и мне придется его применить. Я не смогу жить, если убью человека, специально ли, случайно ли, не важно.

В восемь тридцать нас позвали на инструктаж. Проводил его некто капитан Эдельстин. Высокий, широкоплечий и весьма суровый мужчина лет сорока пяти. Если Кью был способен иногда улыбаться, и показывать нам, курсантам, что он человек, а не машина, то у капитана Эдельстина эта функция попросту отсутствовала.