Закрытый показ

– Считай их моим подарком тебе, – рассеянно произнес Локко, пробегая глазами по таблице. – Памятник – пять тысяч рублей… Что-то дешево для бронзовой скульптуры! Я не возражаю, но где ты нашел такой?

– Он не бронзовый, – поведал Таро с заговорщическим видом. – Он из камня, мы с Эхом стырили его с кладбища. Поэтому четыре штуки – нам за работу плюс покраска! Теперь можно его оттащить обратно. А то родня усопшего, наверное, встревожена.

«Встревожена – не то слово», – подумал Рэд, на секунду представив себе реакцию людей, которые пришли на могилу близкого и не увидели на ней памятника. Он продолжил проверять список.

– Обогрев «кинозала»… Ведра, простыни, медицинский жгут… Попкорн, пиво… – бубнил он. – Мог бы и подешевле взять. Хватило бы «Жигулей», а ты «Миллер» купил… Памперсы, молочка для ребенка… Кстати, где он?

– Ты о ком?

– О ребенке.

Таро взял стакан и посмотрел на режиссера сквозь мутное стекло:

– Ты же ел бульон.

– Бульон? – переспросил Локко, и Евгений хитро подмигнул ему:

– Именно. Из него и был сварен этот супчик. Прямо как в твоем фильме. Мой дядя Ух не только хороший врач, он еще первоклассный повар. Особенно хорошо у него получаются первые блюда. Вкусно?

Рэд почувствовал, как выпитый сок поднимается изнутри кипящим столбом и заполняет рот горькой желчью.

– Ты что… окончательно свихнулся?!

Таро покатился со смеху.

– Видел бы ты себя со стороны! – воскликнул он, хлопая ладонью по столу. – Умора с тобой, Рэд… Я же пошутил, разве непонятно?

– Нормальному человеку невозможно привыкнуть к твоему чувству юмора, – бросил Рэд.

Продолжая хихикать, Таро ткнул пультом в экран, и рядом, в левом нижнем углу, вспыхнул новый сектор. На картинке было видна небольшая комната, вроде той, где пришел в себя Локко. Посреди кровати лежал запеленутый ребенок, он спал. Рядом на офисном стуле-вертушке, уставившись в телевизор, сидел Ух.

– У моего дяди есть опыт обращения с грудничками, – с гордостью сказал Таро.

– А что потом? Я о ребенке.

Писатель склонил голову и с интересом посмотрел на Рэда:

– Пока не знаю. Может, убью. Могу тебе подарить.

– Благодарю покорно.

– А может, отвезу его папаше.

– Ты же сказал, что муж Жанны в коме, – заметил Локко.

– Мало ли что я сказал, – беспечно заявил Таро. – Все в порядке с этим типом. Я ведь тоже не всемогущий, как Старик Хоттабыч. Знал бы ты, каких трудов мне стоило вытащить сюда мать Алексея и дочь Юрика!

– Догадываюсь.

Рэд перевернул лист бумаги и сказал:

– Тут сумма на триста тысяч больше, чем мы обговаривали изначально.

– Верно. Увеличение первоначальной стоимости произошло из-за родственников твоих друзей. Считай это непредвиденными расходами. Я ведь предполагал, что этот Юрик заартачится. А когда он увидел свою дочку на разделочном столе, все сразу решилось.

– Как они?

Таро вздохнул:

– К сожалению, мама толстяка умерла. Внезапная аллергия на наркоз, хотя Ух сделал все, что мог. А с Кристиной все о’кей. Книги хоть читать начала. Современная молодежь ведь как – все в телефонах! Не переживай. Ух вколет ей специальный препарат. После этого она будет как новорожденная, ни фига ничего из своего прошлого помнить не будет. Мы отвезем ее в какой-нибудь поселок и оставим на лавочке.

– Она останется инвалидом, – сказал Рэд, вспомнив стопу девушки, с которой не расставался Юрий.

На круглом лице Таро отразилось искреннее удивление:

– Ты стал заботиться о других, старик? Я потрясен. Как, собственно, потрясен всей твоей затеей. Это уму непостижимо. В шестьдесят лет согласиться на такой зубодробильный и сносящий-мать-его-башню эксперимент! Заплатить деньги за то, что тебя могут грохнуть в любую минуту!

«И грохнуть, и трахнуть», – мрачно подумал Рэд.

– Десять дней жить в дерьме да еще заплатить за это кругленькую сумму!

– У меня были свои причины, – сказал режиссер.

Таро отпил еще водки и смачно рыгнул, запоздало прикрыв рот рукой.

– Назови хоть одну, и если она будет убедительна, я сделаю скидку по твоему прайс-листу, – пообещал он.

Некоторое время Рэд молча смотрел перед собой, собираясь с мыслями.

– Я, как и ты, творческая личность, – не спеша начал он. – Видишь ли, ощущения с возрастом притупляются. Мне, как это ни смешно звучит, не хватает драйва. И как режиссеру нестандартного кино требуются сильные и яркие впечатления. То, что происходило со мной все эти дни, – самое оно. Это как раз та подпитка, что дает старт для новых фильмов. Вроде трамплина. Иными словами, пока я сидел в этой железной коробке, мне в голову пришло как минимум два потрясающих сюжета для кино. Озвучивать тебе идеи пока не буду, нужно садиться за сценарий, чем я и планирую заняться в ближайшее время. Это первое. Во-вторых, за эти две недели сняты потрясающие кадры. Самое настоящее жесткое снафф-видео. Не какая-нибудь сопливая постановка с искусственной кровью, а брутальная расчлененка. Фактически снят целый фильм. Где и когда ты увидишь нечто подобное?

– Нигде, – подтвердил Таро. – Но… слушай, по сути, этот фильм – только для тебя одного. Кто еще его сможет посмотреть?

Рэд направил на писателя указательный палец, словно дуло револьвера: