Закрытый показ

– Я бы мог сделать ему такой же укол, что и девчонке. Этот старый пень превратился бы в трехлетнего ребенка.

– Пусть едет домой, – повторил Таро. Он в очередной раз щелчком большого пальца подкинул пачку, и из нее вывалилась последняя сигарета. – Не будем спешить, дядюшка.

Звякнул телефон, принимая новое сообщение, и Таро, мазнув взглядом по дисплею, оживился:

– Вот и зарплата от Рэда капнула!

– Ну и отлично. Напиши эсэмэску Эху. Пусть вспорет ему брюхо и выкинет в канаву.

– Нет, у меня есть идея получше, – подумав, сказал Таро. – Мы нагреем этого гребаного режиссеришку. Рэд довольно богатый тип. Но и хитрый, как лиса. Нужно подумать, чтобы и на хер сесть, и девочкой остаться. А потом уже утопим Локко в его бассейне или перережем глотку.

Он сунул сигарету за ухо.

– А что с ребенком? – спросил Ух, внимательно глядя на «племянника».

– С ребенком?

Писатель посмотрел на безмятежно сопящего младенца с таким удивлением, словно и вовсе забыл, каким образом тот очутился в этих стенах. Затем взглянул на сигаретную пачку, сиротливо лежащую на столе.

– Хочешь, забери его себе.

– Нет уж. У меня и так две взрослые дочери, еще и внук.

– Хорошо, подбрасываю пачку: если падает лицевой стороной – разберешь его на органы, – медленно проговорил Таро. – Выпадает оборотная сторона с рекламой гнилых зубов – закопаем здесь, на территории завода.

– Ничего себе выбор, – усмехнулся Ух.

– Таковы суровые реалии.

Таро уже собирался щелкнуть по пачке, но вопрос «дяди» заставил его замешкаться:

– А если упадет на ребро?

Евгений задрал голову, невидяще глядя в белый потолок.

– Тогда отвезем его к отцу.

– Ну, парень, молись.

Таро размял кисть, после чего вздохнул и с силой шмякнул пальцем по пачке. Та подлетела вверх и…

Ух вздохнул:

– Ну и судьба у мальчишки.

Дима продолжал сладко спать, не подозревая, что решение о его будущем уже принято и обратной силы не имеет.

* * *

Пока решалась участь новорожденного, Рэд нерешительно топтался рядом с клеткой. Его раздирали противоречивые чувства. Разумеется, о том, чтобы занести в свой роскошный коттедж помойных крыс, которые к тому же успели полакомиться человеческой плотью, не могло быть и речи. С другой стороны – не оставлять же крыс в клетке просто так на улице?!

Ругаясь вполголоса, Локко оглянулся, и его взгляд упал на контейнерную площадку для сортировки мусора, где пестрели разноцветные прямоугольные боксы.

– Я оставлю вас тут, братцы, – сказал режиссер и, подхватив увесистую клетку, зашагал к мусорке. – Делайте что хотите. Но только попробуйте сунуть нос в мои апартаменты! Я вас тогда сам сожру.

Отдуваясь от натуги – клетка с крысами была довольно тяжелой, да и он все еще чувствовал себя ослабевшим, – Локко поставил клетку напротив контейнера, на котором значилось «Пластик».

– По правде говоря, ничего полезного вы не сделали, – приговаривал он, открывая защелку дверцы.

Серые грызуны торопливо заспешили на волю, возбужденно попискивая, – они почувствовали запах свободы.

– Ну вот, – Рэд удовлетворенно улыбнулся, отступая на шаг назад.

«Ни дать ни взять добренький старичок, выпускающий на волю птичку с вылеченным крылышком», – подумал режиссер, и ему стало смешно.

Крысы стремительно разбегались в стороны, их продолговатые тела с длинными хвостами мелькали бесформенными тенями.

«Мы все – серые тени», – вспомнил он слова Таро, и губы режиссера плотно сжались.

– Рэд Локко?

Он покачнулся от неожиданности, услышав свое имя, и обернулся. В двух метрах от него стоял незнакомый светловолосый парень лет двадцати, одетый в светло-зеленый дождевик и темные брюки. Рэд обратил внимание на обувь незнакомца – старые расшнурованные кроссовки были обуты прямо на босые ноги.

– Да, это я, – ответил Локко, напряженно глядя на парня.

Тот несмело улыбнулся, и черты режиссера разгладились.

– Я очень давно вас жду, – смущенно проговорил молодой человек, делая маленький шаг вперед. Он снова улыбнулся. Робкая, застенчивая улыбка подростка, который первый раз в своей жизни решился на свидание. Было странно другое – парень даже не посмотрел в сторону клетки, откуда продолжали выкатываться попискивающие твари. Все его внимание было сосредоточено на режиссере.

– Вам провезло, что вы меня встретили, – улыбнулся в ответ Рэд. Он запоздало вспомнил, что теперь в его зубах зияла брешь (результат столкновения с головой Юрия), но сейчас это не имело значения. Он не на банкете или раздаче автографов…

– На чем расписаться? – спросил он. – Или, может, вы хотели селфи? Давайте только побыстрее, меня ждут дела.

Улыбка юноши стала еще шире.

– Конечно.

Он придвинулся ближе, из засаленного рукава дождевика показалась рукоятка ножа.

– Ваш фильм «Седая ночь»… Это мерзкий фильм.

И прежде чем Рэд успел что-то понять, широкое лезвие, с легкостью прошив его новый костюм, глубоко вспороло живот.

– Очень. Мерзкий. И отвратительный. Фильм.