Закрытый показ

– Будешь задвигать философские темы, Ох? Извини, но я не в настроении вступать сейчас с тобой в дискуссию. Больше всего я хочу оказаться на свежем воздухе, принять ванну и хорошо поесть.

– У вашего фильма тоже есть рубец, Рэд Локко, – голос словно не слышал режиссера. – Это Ирина Воробьева, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Мать троих детей, которая воспитывала их в одиночку, без поддержки мужа, который погиб на стройке в результате несчастного случая. На момент смерти Ирина была беременна четвертым ребенком. Некоторое время она числилась пропавшей без вести, затем ее признали умершей. Но вам-то прекрасно известно, что случилось с этой несчастной в ту ночь, когда снималась эта мерзость.

Рэд молча смотрел на экран. Его пальцы неосознанно сжались в кулаки, черты и без того худого лица заострились так, что, казалось, кожа вот-вот лопнет на скулах, обнажая белую кость. По виску пожилого режиссера скатилась капля пота.

– Мне непонятно, какое отношение эта грустная история имеет ко всем нам, – проговорил он.

– Самое прямое, – прозвучал ответ. – Ирина Воробьева погибла на съемках. Она умерла в жестоких муках, как и ее ребенок.

Алексей отвел глаза от экрана и принялся грызть ноготь на указательном пальце. Жанна смотрела в пол, мысленно успокаивая Диму, который беспокойно ворочался и толкался в животе. Лишь Юрий сохранял спокойствие, достойное буддийского монаха. Он сидел в расслабленной позе, прислонившись спиной к стене, и его лицо не выражало ровным счетом ничего.

– Что… что ты хочешь от нас? – разлепил губы Рэд. По голосу и неровному дыханию Жанна поняла, какого труда давалось измученному режиссеру каждое слово.

– Правду, – коротко отозвалась красная линия. Подпрыгнув вверх, она опустилась и застыла.

– Ничего не было, – буркнул Алексей, убрав мокрый от слюны палец изо рта. На месте содранного заусенца проступила капля крови. – Не было никакой Воробьевой Ирины. Точка. Попробуйте докажите.

Линия снова пришла в движение. Жанна непроизвольно глянула на экран, поймав себя на мысли, что эта алая полоска (так похожая на разрез от бритвы) притягивает ее взгляд с какой-то непреодолимой силой.

«Наверное, так же бесконечно долго можно смотреть на плещущиеся у берега волны», – подумала она.

– Вы и правда считаете, что мне нужно вам что-то доказывать? – полюбопытствовал голос, и в нем чувствовалось неприкрытое удивление. – Разве мы в суде?

– Если вы считаете, что мы каким-то образом причастны к исчезновению этой женщины, почему не обратились в полицию? – возмутился Рэд. – Все вопросы и разногласия следует решать цивилизованным путем. На меня неоднократно жаловались и проводили в отношении меня бесчисленное количество проверок! В итоге я чист как стеклышко! С меня сняты все обвинения! Если лично вам не нравятся мои фильмы, у вас есть выбор – не смотреть их! Я никого силком не тяну к экрану, как это делаете вы! Да, против меня возбуждалось уголовное дело, но оно давно прекращено, так как ничего доказать не смогли! Все это происки недоброжелателей и завистников!

– Если вы не видите суслика, это не означает, что его нет, – ответил Ох. – Все, что вы сейчас говорите, вы можете втолковывать журналистам. Но не мне.

– А кто ты такой? – подал голос Юрий. – Очень интересная позиция – запереть в камере людей, которые тебя даже не видят. Твоя подруга хоть на глаза показывалась!

– Что ж… Ах всегда любила покрасоваться. Я же не вижу в этом необходимости.

Рэд повернулся к экрану спиной и покрутил у виска пальцем.

– Мы имеем дело с безумцами, – выдавил он. – Простите, друзья. Я не знаю, как исправить положение, в которое мы попали.

– Вы напрасно думаете, что распорядок дня, который есть на каждом ведерке, больше не действует, – произнес Ох. – Правила немного изменились, только и всего. Отныне кино будет идти без перерыва, но за отказ его смотреть наказаний не будет. Хотите – смотрите, не хотите – не надо. Режим показа фильма отменяется. Как и попкорн с пивом. Зрителям нашего кинотеатра будет предоставлена только вода – утром и вечером. Туалет будет меняться раз в день, в семь утра. Никаких вечерних обсуждений не будет. Но если хотите что-то сказать, можете встать в полный рост и подойти вплотную к стеклу.

– Кажется, вы забыли, что нас скоро может стать пятеро! – воскликнул Рэд. – Жанна беременна!

– Ирина Воробьева тоже была беременной, – холодно парировал голос.

– Мы никого и пальцем не тронули! – стоял на своем Локко. – Неужели вы думаете, что на съемках, где куча народу, можно вот так запросто, при свидетелях, убить человека? И ничего за это не будет?!

– «Седая ночь» – любительский фильм, – напомнил Ох. – И количество людей на съемочной площадке не регламентировано. Вы были одновременно и оператором, и режиссером. Кстати… после съемок вашего ассистента и одновременно художника по костюмам Ивана Рогожина нашли мертвым в озере. Он утонул в своей машине. Странно, да? И никаких разбирательств по факту смерти не было. А звукорежиссер Сергей Романенко пропал без вести. Назовете это совпадением?