Закрытый показ

Каркнув, ворона повернулась и одним взмахом крепкого клюва вырвала из глазницы Ах помутневший глаз, с которого сорвалась бесцветная капля. Ребенок внутри Жанны боднул ее с такой силой, что она прикусила язык.

«Сегодня вечером, – шевельнулось у нее в мозгу. – В крайнем случае – завтра утром. Я стану матерью».

* * *

«Седая ночь», 1995 г., действие пятое

Они вышли из дома и направились к машине, припаркованной у колонки.

– Мне жарко, – сказал Карпыч и нервно передернул плечом. – Уже вся спина мокрая и горячая.

– Так иногда бывает, – ответил Фил. – Не обращай внимания.

Карпыч фыркнул.

– Мне все время кажется, что за нами следят, – поведал он приятелю заговорщическим тоном.

Фил кивнул:

– Я это заметил, как только мы сбили старуху. Поэтому надо быстрее ее затащить в дом и закрыть все двери.

Карпыча охватило странное чувство – страх, смешанный с возбуждением. Он открыл багажник и услышал, как разочарованно присвистнул Фил.

– Ну вот, – буркнул он недовольно. – Привет Плюшкину. Сдохла она.

Карпыч нахмурился. Потрогал бледное морщинистое лицо с открытыми глазами, на котором застыл немой крик. Из багажника несло кровью и мочой.

– Она ведь сама умерла, правда? – спросил Карпыч, воровато оглядываясь. – Я не мог затормозить. Она просто выскочила на дорогу, как зайчик.

– Зайчик-побегайчик, – рассеянно проговорил Фил. – Но она нам, дружище, особенно и не нужна. Для нас главное – та беременная самка в доме.

– Самка? – озадаченно переспросил Карпыч.

– Ты видел ее глаза? Они блестят в темноте.

– Ты же говорил, что это твоя Лерка.

– Она просто притворялась. Ведьмы это умеют. – С этими словами Фил захлопнул багажник. – Это две ведьмы, – добавил он. – Старая и молодая. Старой уже нет. А вторая… – Он тяжело задышал, словно после стремительного бега. – Она должна родить… – Фил огляделся по сторонам, но кругом царила кромешная темень. – Она хочет родить дьявола.

Карпыч почесал нос, затем полностью расстегнул джинсовую куртку. Ощущение духоты и нестерпимого жара не проходило, ему казалось, что его поместили в гигантскую духовку.

– Я никогда не видел дьявола, – признался он. – Только в фильмах. – Он вдруг резко оглянулся, его лицо перекосилось от испуга. – Ты слышал? Там кто-то есть.

– У ведьм есть защитники, – прошептал Фил. – Серые тени. Они рядом и будут пытаться защитить беременную самку.

– Нас только двое, – Карпыч боязливо посмотрел в сторону леса. Верхушки деревьев, шелестя листвой, тревожно качались.

– Возьми мафон, – приказал Фил. – Мы сделаем все как нужно.

– Ведьма с блестящими глазами, – с трудом выговаривая слова, произнес Карпыч. Он достал с заднего сиденья автомобиля двухкассетный магнитофон «Шарп». – Нам… нужно вытащить из нее ребенка? Мы ведь собирались ее трахнуть!

– Мы стимулируем роды, – решил Фил. – Пусть все идет своим ходом. Давай, шевели булками.

Карпыч зашагал к дому, а Фил, прихватив пакет с алкоголем, поспешил следом за другом.

Только вновь оказавшись в доме, Карпыч почувствовал себя уверенней. Поставив магнитофон на кухонный столик, он первым делом сорвал с себя куртку.

– Жарко… – бормотал он, то и дело смахивая со лба крупные капли пота.

– Запри дверь, – велел Фил, заходя внутрь. – И закрой окна занавесками. За домом могут следить.

Он вынул из пакета бутылку «Распутина» и зубами открутил крышку. Фил сделал глоток и увидел Ольгу. Очнувшись, женщина медленно ползла к выходу, ее необъятный живот, будто громадный шар, волочился по полу, перепачканному грязью от обуви непрошеных гостей.

– Мы не дадим тебе уползти! – взвизгнул Фил. Подскочив к Ольге вплотную, он с размаху ударил ее ногой в лицо. Носок ботинка пришелся в переносицу, голова Ольги резко дернулась, и она, обмякнув, распласталась на истрепанной ковровой дорожке, которая тут же начала темнеть от расползающейся крови.

– Ты родишь только тогда, когда мы этого захотим, – прошептал Фил, безумно вращая сузившимися зрачками.

Карпыч тем временем добросовестно выполнял указания приятеля. Когда все окна были плотно закрыты занавесками, он нажал на магнитофоне клавишу «воспроизведение».

«Хирургия, – тут же взревел „Шарп“ хриплым голосом Борова. – Ужасы больницы „морг“!.. сейчас ты станешь заикой… адский аборт… полчища зомбирующих эмбрионов… ждут в аду своих матерей!..»

Глаза Карпыча вспыхнули триумфальным блеском. Раздувая ноздри, словно волк, учуявший раненую жертву, он плотоядно уставился на Ольгу, которая со стоном пыталась подняться. Сглотнув подступившую слюну, Карпыч снял с себя влажную от пота футболку. На его худой шее, тускло поблескивая, болтался серебряный крестик.

– Как это символично – и музыка сегодня вместе с нами! – воскликнул Фил. Шагнув к приятелю, он сорвал с него крест. – Иисусу лучше не видеть, что сейчас будет происходить.

Произнеся эти слова, он швырнул крестик на истоптанный пол.

«Адский аборт… Под наркозом пытки садизм! Садизм! Ночи кошмар! Ужасы больницы морг!» – надрывался голос, звучавший из магнитофона.

Глядя на Карпыча, Фил тоже последовал его примеру и снял с себя рубашку. На его левой груди, покрытой редкими волосками, был вытатуирован скалящийся череп в капюшоне.