Закрытыми глазами (ЛП)

Оба они лежали какое-то время в молчании. Всеобщий смех превратился в оглушительный гам. Саурон крепко зажмурился. Хотел было от неё оторваться, но понял, что лишь его тело прикрывает её, и лучше уж продолжать лежать.

— Хм-м, — снова прокатился глубокий рокот. — Так гораздо лучше, Майрон. Можете идти.

Разделение оказалось одновременно бесцеремонным и унизительным. Он отстранился, заправил себя в штаны, затем подтянул вниз подол изорванного платья, прикрывая её. Как во сне, встал с каменного пола. При этом он держал Галадриэль за руку, помогая подняться и ей.

Он не помнил обратный путь в покои — лишь то, как всё время держал её за руку и что на него навалилось несказанное онемение. Как только они вернулись, он вспомнил о высаженной двери, поднял её и небрежно приставил ко входу, чтобы создать хотя бы видимость личного пространства. Но какое личное пространство могло быть теперь, когда столь многие видели, как они с Галадриэль занимались тем, чем занимались? Пройдя пару шагов, он опустился на колени. Его тошнило. Желудок скрутило, он наклонился и исторг из себя то немногое, что съел за сегодня.

Краем сознания он различил удаляющиеся быстрые шаги, затем — их возвращение.

— Вот, выпей, — зазвучал её голос слева.

Чашку прижали к его губам, и он глотнул холодной воды. Он пил, чтобы избавиться от горечи во рту. Сквозь пелену в своём сознании он отметил, что она успокаивающе гладит его по волосам.

— Прости меня, — проронил он еле слышно.

— Не за что просить прощения, — пробормотала она, и он понял, что она сидит рядом. Её руки обвились вокруг его плеч и шеи, она его обняла.

Это его поразило. Он думал, она его возненавидит, будет сторониться прикосновений, не захочет иметь с ним ничего общего. Там выбора у них не было. Она согласилась, но какова была альтернатива? Быть изнасилованной толпой чудовищ, быть пущенной по кругу?

— Как можешь ты так говорить? — прошептал он.

Она слегка отстранилась и взяла в ладони его лицо. И заставила посмотреть на неё.

— Ты не обязан был вставать на мою защиту. Не обязан был спрашивать у меня разрешения. Не обязан был так тщательно прикрывать меня от их взглядов. — На миг занервничав, она провела пальцем по его щеке. — …Не обязан был делать мне приятно.

Он понял, о чём она, но этого было недостаточно.

— Ничто из этого не помогло.

— Да, не помогло, — согласилась она, — но… — Не в силах подобрать слова, она опустила одну руку ему на грудь, прижала ладонь к сердцу. — Это указало на то, что мне нужно было знать.

— На что же? — дерзнул он спросить.

Она просто вновь притянула его к себе, обняла во второй раз. Она не ответила. А он не повторил вопроса. В итоге она встала с пола и, держа его за руку, вынудила подняться следом и пойти за ней. Подвела к постели и уложила. Он повиновался, уступив её настойчивости. Она медленно сняла с себя порванное платье и оставила его на полу, а он отвёл взгляд, потому что теперь она была обнажена. Он услышал, как она расстёгивает и кладёт на столик ожерелье. Затем она присоединилась к нему на кровати и укрыла их одеялом.

То, что она сделала после, поразило его ещё больше: своей тонкой рукой она обхватила его грудь и приткнулась к нему под бок. Притянула к себе крепко, а её нога даже обвилась вокруг его, и вот он повернулся к ней лицом и тоже обнял за талию. Что-то заклекотало у него в груди, и он вдруг затрясся всем телом. Галадриэль погладила его по волосам, успокаивая. Только когда она дотронулась до его щеки, коснулась большим пальцем солёных дорожек, он понял, что плачет. Он открыл глаза и глядел на неё очень долго. На её лице не было слёз. Но глаза ярко сияли. Казалось, никакая боль не могла заставить их померкнуть.

Ладонь замерла на щеке, и тогда он сделал то, чего от себя не ожидал.

Поцеловал. Не смог остановиться. Галадриэль откликнулась на этот поцелуй, приоткрыла губы, что ещё пуще сбивало с толку. У неё вырвался стон — тихий, нежный звук во мраке, и Саурон осторожно потрогал её лицо пальцами, а затем перевернул на спину и оказался сверху. Он её хотел, но хотел на собственных условиях, а Моргот у них это отнял. Замарал, превратил во что-то отвратительное и гадкое, и теперь ничего не вернуть. Не стереть.

Он разорвал их поцелуй и воззрился на неё в темноте.

— Знаю, я сказал, что не сделаю больно, — произнёс он, — но сделал. Я причинил тебе боль.

Она задрала голову, вздёрнула подбородок. В глазах отразилось несогласие.

— Ты спросил разрешения.

— А какие варианты у тебя были? — возразил он.

Она поднесла ладонь к его лицу, ласково дотронулась до щеки.

— Разные, — признала она, — но лишь один я выбрала.

«Выбрала». Теперь он кое-что понял. Почему он сверху? Он взял её под спину и перевернул их так, что сверху оказалась она. Если она этого хочет, то пусть покажет, чего именно. Больше он у неё этого не заберёт.