Закрыв глаза

Седьмого марта 1996 года десяток нефтяных танкеров ждали погрузки у побережья Корфаккана, Рауль и Алекс полетели сначала в Дубай, а оттуда – к берегу Индийского океана, где они целый день валялись на солнце и смотрели на море. Вечером они мерзли по отдельности в огромных кроватях отеля «Океаник», а перед глазами у них мелькали новости Би-би-си, весь спектр событий 7 марта; в этот день ребенок мог появиться на свет. В старой записной книжке Алекс обнаружила бумажку с рекомендациями своего гинеколога; круглыми плавными буковками там девять месяцев назад было написано, что нужно Алекс во время беременности: таблетки «Weleda» с кальцием – для костей, сок «Floradix» – из-за повышенной потребности в железе, витамины и магнезию. Из кондиционеров поступал слишком холодный воздух, и летняя одежда, в которой они ходили целый день, была влажной от морской воды. Еще неделю назад началось ненастье, и все улицы были запружены водой, инфильтрационных сооружений при строительстве никто не предусмотрел, или, возможно, в этом климате их вообще считали излишними. Машины всплывали, переворачиваясь кверху дном, и воняли совсем не рыбой. Если в каком-нибудь месте асфальт начинал проваливаться, дорогу продолжали строить рядом с этим местом, а прежнюю бросали. В Дубае городские высотные дома через двадцать лет эксплуатации ломали при помощи чугунной бабы, раскачивая ее на стальном тросе и ударяя в стены до тех пор, пока дом не рухнет.

Семнадцатого июня 1995 года Дорис Хайнрих лежала на специальной, особо мягкой больничной койке, и на жестяной табличке вместо предусмотренного здесь имени пациента было обозначено только название аппаратуры; Алекс то и дело, через равные промежутки времени, посматривала на эту надпись, потому что никаких других слов в палате не было. «Аргус» – так назывались эти койки, обеспеченные устройством, которое контролировало подачу препаратов через капельницы; на тумбочке стояли бутылочки с заменителем слюны и душистая масляная жаропонижающая смесь. Сейчас основную роль играли цифры, на них и приходилось ориентироваться: показатели состава крови, глюкозы в моче, – чтобы назначать антибиотики и другие инъекции. «Давайте подождем еще двадцать четыре часа, дадим ей шанс», – сказал главный врач, когда Хайнрих, Алекс, Томас и Андреас передали ему давнюю просьбу пациентки позволить ей умереть дома.

Незадолго до полуночи у Дорис Хайнрих неожиданно началась токсическая печеночная кома, похоже было, что она принимала самые разные таблетки, о которых врачи психиатрической клиники Кенигсфельден ничего не знали, и ее на «скорой помощи» с синей мигалкой доставили в кантональную больницу в Маленьком Городе, где она двадцать четыре часа провела в реанимации и так и не пришла в себя до самого момента тихой своей смерти, причем приберегла она этот момент на то краткое время, когда все в полном изнеможении вышли из ее палаты.

9. No sex last night [30]

Когда 16 июня 1995 года, в пятницу, тихий дождливый день постепенно начал превращаться в теплый летний вечер, Алекс поставила в холодильник шампанское, выстирала две машины детской одежды, накрыла на стол, обнаружила на одной из тарелок собственный седой волос, проводила Лукаса и Оливера по утихшим улицам к их отцу Филиппу Фратеру – это было совсем рядом, чуть позже надела свое черное короткое платье, которое усилило ее желание, тоску по Раулю, который уже шел к ней, он весь день провел в монтажной, и, подойдя к ней вплотную, сразу снял с нее трусики, не тратя время на долгие поцелуи. Госпожа Венгер никогда не жаловалась на то, что ей мешают страстные крики и стоны, она говорила всегда только о туфлях Алекс, топот которых проникает ей прямо в душу. Маленький зеленый домик на окраине города, почти неразличимый среди череды точно таких же домов, Лоуне и Филиппу удалось снять безо всякого труда, детство Филиппа, проведенное в многодетной семье, рисовало им точно такую же перспективу на будущее, она напрашивалась сама собой. Лоуна Фратер уже несколько недель не пила коровьего молока, их семейный врач считал, что именно из-за этого молока у нее и зимой, и летом воспалена слизистая оболочка глаз. Один литр овечьего молока стоил восемь франков в магазине деликатесов Али и Дорис Фархат, которые вместе, обладая равными правами, владели этим магазином, и точно так же вместе, равноправно и устало воспитывали своих двоих детей-школьников, которые отличались чрезвычайной вежливостью и привлекали прохожих своей шоколадной кожей. Люди останавливались, бормотали какие-то немудреные слова, трепали ребятишек по щекам или целовали их.