Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

На третий, кажется, день после переворота в здание министерства приехал А.Ф. Керенский и тотчас пожелал меня видеть… Я вышла к нему и увидела человека в косоворотке и потертом пиджаке, лет тридцати, с лицом, в котором проглядывало что-то типично еврейское, худого, изможденного и крайне нервного. За ним стояли два офицера-телохранителя, которые ходили за ним буквально по пятам.

Керенский очень вежливо представился мне, сказал, чтобы я не беспокоилась за участь мужа, что он разрешает мне ежедневные с ним свидания, и затем просил меня остаться в квартире, так как он займет для себя только рабочий кабинет и комнату рядом, как спальню…

В квартире он поселился в тот же день без жены, которая лишь приходила его навещать с детьми, двумя мальчиками… Через несколько дней в здание министерства юстиции стали съезжаться бывшие политические ссыльные и каторжане, большей частью евреи, которые заняли весь верхний этаж квартиры…

Занят был Керенский чрезвычайно, как беспрерывными разъездами, так и приемами целых толп посетителей, осаждавших его, когда он бывал дома. Посетители положительно рвали его на части. Почти беспрерывно приходили какие-то депутации солдат и матросов, желавших его видеть. Он выходил к ним и объяснял, что по их делам они должны идти к тому или другому министру, но на это обычно получал ответ, что они верят только ему и признают только его…

От этого множества посетителей, большинство которых были солдаты и рабочие, приемные комнаты нашей квартиры чрезвычайно быстро пришли в невыразимо грязный вид. В них постоянно стояли столбы дыма и сильный специфический запах, а полы были заплеваны, покрыты окурками и шелухой от семечек. Но посреди этой простонародной толпы бывали и элегантно одетые посетители.

Самыми элегантными и самыми постоянными из этих посетителей были двое. Первый из них – граф Орлов-Давыдов, известный огромным состоянием и не менее известный своим процессом со второй женой, артисткой Пуаре, на котором выяснилось, между прочим, к великому смущению наших либералов и социалистов, что шаферами на свадьбе графа были собственный его камердинер, какой-то латыш, и рядом с ним – лидер социалистов Государственной Думы Керенский. Очевидно, что их что-то связывало.

Вторым постоянным и еще более знатным посетителем Керенского был, как это ни странно, великий князь Николай Михайлович, ежедневно терпеливо высиживавший часами в приемной среди массы пестрого люда, в ожидании ухода последнего посетителя, после чего он входил в кабинет Керенского.

Граф Орлов-Давыдов приезжал каждый день, часто задолго до возвращения Керенского домой, причем обыкновенно привозил с собой своего повара с большим запасом провизии, так как на нашей кухне, под личным наблюдением графа, приготовлялись те блюда, которые любил Керенский. А затем, когда Керенский освобождался от посетителей, уже поздно вечером, Керенский, великий князь Николай Михайлович и граф Орлов-Давыдов садились за обед, за которым выпивали не мало вина. Вообще за этими обедами, как было хорошо известно всем в доме, они не стесняли себя ни в чем».

Добровольская О.Д. Из воспоминаний о первых днях революции // Русская летопись. Кн. 3. Париж, 1922. С. 188—190.

Краткое биографическое предисловие ко второй части книги Маниковского А.А. «Боевое снабжение русской армии в 1914—1918 гг.»

«А.А. Маниковский.

Осенью 1920 года автор настоящего труда Алексей Алексеевич Маниковский погиб при железнодорожной катастрофе.

А[лексей] А[лексеевич] родился 13/III 1865 г. и погиб всего 55 лет от роду.

После окончания курса Михайловской Артиллерийской Академии, Ал[ексей] Ал[ексеевич] служил более 2 лет на Ижевском оружейном заводе, затем вернулся в строй, в крепостную артиллерию, командовал ротою, батальоном, заведывал практическими занятиями в артиллерии Либавской и Усть-Двинской крепостей.

В этот период его деятельности, между прочим, появился в печати систематический его труд по стрельбе береговой батареи, в котором, кроме описания всех применявшихся в то время приборов, автор впервые привел решение вопроса о вероятности попадания в движущуюся цель. Для берегового артиллериста эта книга представляет весьма ценное руководство.

Выдающаяся работа в роли руководителя практическими занятиями береговых артиллеристов выдвинула Ал[ексея] Ал[ексееви]ча, и он был назначен в Офицерскую Артиллерийскую Школу.

Русско-Японская война помешала работе этого рода, но зато дала боевой опыт и тот закал, который необходим военному человеку.

Получив в командование Артиллерию Усть-Двинской крепости, Ал[ексей] Ал[ексеевич] приобрел тот опыт в этой должности, который значительно помог ему в черновой стороне работы по приведению в порядок Кронштадта, который вскоре он был призван переоборудовать согласно с последними требованиями науки.