Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Так что слово московского купечества в революции 1905 года значило много, если не все. И то, что после гибели С.Т. Морозова оно выбрало за ориентир точку зрения старейшего из собратьев, почтенного главы Биржевого комитета, настаивавшего на диалоге с царем, сразу же развернуло общеполитическую ситуацию в пользу Николая II. Два события красноречиво свидетельствовали о том: Л.Б. Красин, простившись с Орехово-Зуево, тем же летом перебрался в Санкт-Петербург штатным сотрудником электростанции «Общества 1886 г.»; П.П. Рябушинский едва ли не вслед за ним уехал из Москвы во Францию, в Биарриц… отдыхать. И самый влиятельный член РСДРП, и вожак демократического крыла московского купечества собственной ретирадой признали дальнейшую борьбу за голос Москвы бесперспективной. Николай II по-настоящему, обрел шанс на умиротворение страны без какого-либо существенного ущемления прерогатив монарха. Ему следовало всего ничего: пойти навстречу подданным, начав с ними конструктивный диалог в формате регулярно созываемой Государственной Думы с совещательными полномочиями.

Увы, император, не желавший ни на йоту поступаться незыблемостью самодержавия, упустил сию возможность. С 26 мая по 28 июня в Совете министров рассматривались соображения комиссии А.Г. Булыгина о статусе будущей Думы. Благодаря преобладанию в нем либерально настроенных управленцев проект покинул сей фильтр вполне приемлемым для группы Найденова. Думе позволялось обсуждать бюджет, инициировать законы, обременять министров разными запросами и, главное, сообща с Государственным Советом большинством голосов отбраковывать сомнительные затеи членов правительства. Если бы царь тут же и подписал одобренный всеми сановниками акт… 4 июля председатель Госсовета Д.М. Сольский на высочайшей аудиенции пытался внушить главе династии необходимость подобного «полезного ограничения самодержавия». Даже Д.Ф. Трепов, в принципе, не возражал.

И что же Николай II? Государь в привычной любезной манере похвалил соратников за усердие… после чего созвал второе совещание, в Петергофе, длившееся с 19 по 26 июля. На нем присутствовали с десяток сановных особ, уже ушедших на покой (А.С. Стишинский, А.П. Игнатьев, А.А. Бобринский, А.А. Нарышкин и др.). Вот эти «зубры» и принялись дружно подвергать сомнению булыгинскую модель парламента, предлагая поправки, сокращавшие и без того «куцые» права Думы. Например, они добились, чтобы большинство голосов, отклоняющее проекты министров, было не простым, а квалифицированным (две трети). Монарх явно желал, сославшись на авторитетное ветеранское мнение, максимально сузить полномочия Думы и повлиять на ее состав. Императрица Мария Федоровна, похоже, помешала ему.

23 июля атака на Думу достигла апогея: Стишинский предложил ввести вместо смешанных выборов думских депутатов сословные (от крестьянства, дворянства, духовенства и т.д.). Разгорелась дискуссия. В итоге император взял тайм-аут до понедельника 25-го числа. В воскресенье он виделся с матерью, а на другой день после еще одного тура жарких дебатов идею отклонил. Ведь против нее активно выступил великий князь Владимир Александрович. Да и великий князь Николай Николаевич тоже не поддержал.

26 июля совещание закончилось, но в течение заседания историк-славянофил Н.М. Павлов дважды призывал монарха заменить Государственную Думу Земским собором… Николай II промолчал. Не потому ли, что утром разговаривал с «Мамá»? А та накануне вечером долго выпытывала у одного из участников детали обсуждения… И пусть 6 августа закон опубликовали слегка откорректированным, а не в корне, странный петергофский маневр царя запомнился. Выводы напрашивались сами собой: монарх сотрудничать с общественностью не собирается и не будет… А тогда какой смысл в совещательной Думе?

Ключевая роль в «прозрении» московских промышленников принадлежала, безусловно, Григорию Александровичу Крестовникову (1855—1918), мужу Юлии Тимофеевны Морозовой, родной сестры С.Т. Морозова. В марте 1905 года он вместе с шурином собирался добиваться ограничения самодержавия в союзе с «питерцами», в июне примкнул к верноподданнической линии Найденова, 12 ноября того же года выступил наряду с П.П. Рябушинским, И.А. Морозовым, А.И. Коноваловым (лидерами радикальной «молодежи») учредителем Торгово-Промышленной партии, настроенной конституционно. Крестовников возглавил Московский биржевой комитет после смерти 8 декабря 1905-го Найденова. С Найденовым его связывали долгие годы работы в рамках этого комитета, и, судя по всему, не почтенный председатель, а фактический помощник Николая Александровича вел за собой московское купечество и весной, и летом, и осенью 1905 года. В Крестовникове оно видело продолжателя дела Саввы Морозова. Потому и верило ему, и шло за ним. Не Найденов, а Крестовников, хотя и не без влияния старшего товарища, в июне – июле дал Николаю II шанс образумиться. Когда же император не оправдал возложенных надежд, Григорий Александрович вернулся к прежней, морозовской схеме диалога с властью. С позиции силы.