Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Трепову тезис о том, что «крепкое хозяйственное обеспечение сельского населения» снизит «его восприимчивость к революционной пропаганде», весьма приглянулся, и в первые дни марта документ с легкой руки «диктатора» лег на стол государя. Николай II, разумеется, реформу экономическую – по Кривошеину – предпочел реформе политической – по Витте, и 30 марта упразднил прежнее «Особое совещание», чтобы тут же учредить другое, под председательством И.Л. Горемыкина – «О мерах к укреплению и расширению крестьянского землевладения». Событие, внешне рядовое, не случайно запомнилось современникам из числа правящей элиты. Во-первых, оно дало старт аграрным преобразованиям, которые позднее назовут столыпинскими. Во-вторых, с того дня можно вести отсчет головокружительного политического взлета скромного чиновника МВД, бравшегося превратить мятежное крестьянство в «необходимый для государства охранительный элемент».

6 мая 1905 года царь реорганизовал Министерство земледелия и госимуществ в Главное управление землеустройства и земледелия, уволив в отставку А.С. Ермолова и переподчинив новой структуре Переселенческое управление МВД. Официальным главой ведомства 31 мая монарх назначил П.Х. Шванебаха, бывшего товарища министра, а имя настоящего обнародовал через неделю, 8 июня – А.В. Кривошеин, в ранге того же товарища министра. Умение «льстить без подобострастия», «шармировать» окружающих помогло Александру Васильевичу обаять всесильного Трепова. Чаяния крестьянства послужили «рычагом», посредством которого «племянник» Морозова не просто втерся в доверие к «диктатору», а всего лишь за пару летних месяцев 1905 года существенно изменил мировоззрение генерала. Беседуя раз за разом с новым другом об опасностях текущего политического момента, Дмитрий Федорович и не заметил, как признал необходимую насущность формирования правительства, ответственного перед парламентом.

В дни петергофского совещания, когда Николай II искал лазейки, дабы максимально умалить политический статус Думы, Кривошеин с благословения генерал-губернатора написал второй всеподданнейший доклад – «Об установлении единства действий высших органов исполнительной власти в лице объединенного правительства». В нем он доказывал, насколько «разрозненность действий отдельных министерств» пагубна для выживания самодержавия вообще, а в условиях революции особенно. По мнению автора, надлежало противопоставить «объединенному и окрепшему недовольству» общества сильный Совет министров-единомышленников во главе с авторитетным председателем. А еще протеже Трепова аккуратно внушал государю, что «самодержавная власть… должна быть равно возвышена над всеми партиями и сословиями», стать «верховным представителем обеих властей», то есть Думы и Правительства, и освободить «себя от непосредственного участия во всех мелочах управления, дабы не быть вовлеченной в борьбу партий, и по заветам прошлого сохранить за собою в неприкосновенности положение Верховного главы всего государства».

6 августа 1905 года эти рассуждения поднесли царю. Ознакомившись с ними, Николай II 27 августа отослал документ в комиссию Д.М. Сольского, обсуждавшую меры государственного переустройства. Высочайшая резолюция гласила: «Рассмотреть прилагаемую записку. В ней очень много верного и полезного». Хотя адресат и заглотнул наживку Кривошеина, подцепить императора на крючок не получилось. Интрига подразумевала, что благодарный читатель отныне будет выслушивать единственно регулярный доклад премьер-министра, а «всеподданнейшие доклады» от прочих членов кабинета запретит. Укоренившись, новое правило вполне могло привести к постепенной утрате главой династии реальной власти. Неведение о «мелочах управления» вынудило бы Николая II все чаще и чаще автоматически утверждать проекты указов, предлагаемые первым министром. Их встречи все больше и больше приобретали бы характер пустой формальности, и со временем эксперимент, не исключено, закончился бы преображением России в парламентскую республику, где наследственный монарх – фигура чисто символическая.

Увы, комиссия Сольского, разбиравшая тезисы Кривошеина с 21 сентября по 12 октября, сочла главную меру черезчур радикальной. Государь к ее вердикту прислушался и «всеподданнейшие доклады» отдельных министров сохранил. Так что, если бы не внезапная помощь со стороны другого родственника Морозова – Г.А. Крестовникова, демарш двух товарищей министра обернулся бы полным конфузом. Всероссийская Октябрьская стачка буквально вырвала у царя то, что требовалось для появления со временем настоящего ответственного правительства – законодательные полномочия для Государственной Думы и структурную автономию для Совета министров. Примечательна реакция на стачку Трепова. 15 октября 1905 года он настоятельно порекомендовал «хозяину» поручить формирование кабинета Витте.