Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Условия для возникновения диссидентства сложатся тогда, когда власть перейдет к систематическим репрессиям против тех, кто думает и говорит иначе, чем предписано официозом. К систематическим. Когда заработает репрессивная машина. А сегодня — это не машина, это отдельные случаи, политическое безобразие. Диссиденты появятся тогда, когда общественно значимое количество людей осознает себя диссидентами. Не просто один, два или три диссидента, а когда это станет общественно значимым явлением. Вот тогда это будет означать, что диссидентское движение возобновилось и мы опять в СССР.

Мнение по этому вопросу Валерии Новодворской:

Мы живем в 2009 году. Сегодня диссидент по определению должен быть антисоветчиком, потому что путаться в трех соснах «социализма с человеческим лицом» было возможно при Дубчеке, но не сегодня. Хорошенького понемножку — сегодня такая путаница уже невозможна, сегодня мы все антисоветчики. И чтобы было совсем просто, черта легла между нами и властью 11 декабря 1994 года, когда танки перешли границу Чечни. Потом Ельцин ее спрятал — наступил Хасавюрт. Но сейчас у нас этих черт уже много: раскулачивание бизнеса, дело Ходорковского, свобода СМИ. Оставили одну радиостанцию, один журнал «Нью Таймс», одну газету — «Новую». Как пишет наш любимый Сорокин: чтобы в глазах не мелькало — всего по одному. Дикая жестокость власти — вернулись политические убийства. Еще одна черта — грузинская война, возвращение советского колониализма, возвращение агрессивной советской политики, попытка воссоздания СССР. А еще ресталинизация. Эти черты лежат повсюду. Почему их не замечают? Потому что это совершенно иная жизнь и иной статус. А у нас люди до последней возможности цепляются за некий «статус-кво», за возможность сидеть в Общественной палате, за возможность получать деньги. Это личный выбор каждого.

Важный вопрос: а как должны строиться отношения власти с диссидентами? Понятно, что демократическая культура требует всех видов общения — диалога, сотрудничества. Не бывает инакомыслия, полностью изолированного от диалога с властью. И любая власть вынуждена, даже если она сама уклоняется от диалога, разговаривать с инакомыслящими.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Что в интересах власти — преследовать диссидентов или вести с ними диалог?» В результате за то, что власть должна в своих же интересах власти вести диалог с диссидентами, проголосовало 58,5 % ответивших, а 41,5 % посчитали, что в интересах власти преследовать диссидентов.

Мнение по этому вопросу Валерии Новодворской: