Закулисье. Заглянуть за горизонт

Фридман смотрел в глаза Сорокина, сделавшиеся маленькими и очень жестокими. И этот взгляд из-под кустистых бровей красноречиво говорил ученому – это не я, это ТЫ убиваешь их. Георгию Авраамовичу пришлось сглотнуть, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее.

– Жаль это слышать, но наука не обходится без жертв. Вы сами понимаете цену эксперимента.

– Понимаю, – ответил директор, – вопрос в том – понимаете ли вы?!

– Мне нужно еще какое-то время, – не удержавшись, голос ученого начал просить, – я смогу… я должен преодолеть этот барьер! В конечном счете, мне удалось отправить туда подопытных крыс целыми и невредимыми!

– Вы уверены? – тихо спросил Игорь Станиславович.

– В Чем? – спросил Фридман, поправляя очки на горбатой, вспотевшей от напряжения переносице.

– В том, что крысы прибыли в целости и сохранности? На сколько я понимаю ситуацию, все человеческие подопытные образцы прибыли туда с поврежденной психикой, почему вы думаете, что с крысами удалось лучше?

– Они, – начал Фридман, и тут же осекся, понимая, что директор возможно прав.

– Они грызуны, – закончил Сорокин, – откуда вы знаете, как ведут себя сумасшедшие грызуны? Они бегали там и пытались выбраться, но это не доказывает совершенно ничего!

– Игорь Станиславович, необходимо время! Мне почти удалось преодолеть барьер! В конечном счете, это именно я предложил использовать клетку Фарадея, и я придумал замкнутую электрическую цепь, открывающую дверь между нашими мирами.

Несмотря на то, что в конце фразы Фридман гордо выпятил грудь, никакой уверенности в душе не испытывал. Несколько месяцев назад с ним случайно вышел на связь некий неизвестный из параллельной реальности.

Исследуя в старой пятиэтажке паранормальный феномен, с посторонними голосами и перемещением мебели, на пол перед Фридманом опустилась записка, в которой сообщалось о существовании двух параллельных миров, а также о том, как разрушить грань между ними. Была в этом, конечно, и заслуга Фридмана – клетку Фарадея предложил именно он, но частотный ток и смену полярности…эту идею он получил от тех, кого в последствии стал называть «коллегами».

Ученый на минуту задумался, представляя, что будет после открытия коридора, соединяющего два мира между собой – останется ли открытие за самим Фридманом, или его припишут кому-то из «коллег», но эта мысль не отменяла его значения.

Сорокин истолковал молчание по-другому, смерив Фридмана взглядом, он проговорил, – я достану вам еще пять человек, достопочтенный Георгий Авраамович, используйте с толком этот материал! Вы не представляете, на что способна современная техника. Камеры видеонаблюдения установлены практически везде. Нет улицы, где бы отсутствовала такая камера, а по видеозаписям нас могут легко отследить.

Люди пропадают, и кто-то занимается их поиском, и эти «кто-то», поверьте мне, совсем не дураки. Пять человек, Георгий Авраамович, уже ближайшим вечером вы получите первых трех, но мне нужен положительный результат! Я ведь тоже отчитываюсь о потраченных средствах.

Дождавшись от ученого стыдливого кивка, Игорь Станиславович развернулся и вышел, оставив Фридмана одного в комнате, если не считать мужчину с безучастным лицом. Григорий Авраамович слышал, как Сорокин отдал за дверью короткий приказ, – убрать из комнаты восьмого подопытного. Охранники моментально приступили к выполнению. По длинному коридору разносилось эхо тяжелых шагов, на ходу Сорокин что-то насвистывал.

4. Музыкант

Маргарита Васильевна наслаждалась музыкой, сидя на деревянном стуле со скрипучей спинкой. Звуки музыки, а именно – скрипка и пианино, разливались волнами по длинному коридору. Пытаясь выпрямить онемевшую спину, пожилая женщина облокотилась на другой бок, стул отозвался протестующим треском, и в этот момент быстрая скрипка вырвалась вперед, под убаюкивающие ноты монотонного пианино.

Будучи не в силах усидеть на месте, Маргарита Васильевна медленно поднялась, и стараясь не цокать каблуками по лакированному полу, осторожно двинулась к боковой стене, откуда, вместе с ярким светом, в коридор проливалось музыкальное волшебство.

В небольшом учебном классе в этот поздний ноябрьский час находилось всего два человека. Евгений Петрович, повернувшись к двери спиной, умело перебирал клавиши старенького пианино, а рядом с ним, увлеченный и гордый, нежно прижимаясь к скрипке щекой, стоял Миша. Маргарита Васильевне в умилении всплеснула руками, глядя, как ее единственный внук водит смычком по натянутым струнам.

– Молодец, Миша, какой же ты молодец! – обратился к нему Евгений Петрович, – но ты снова немного спешишь! Подожди, дай отзвучать вступлению пианино, скрипка только тогда будет слышна, когда угаснут последние аккорды. Она должна подхватить затухающий огонь, раздуть его, вот тогда получится настоящее соло!

Миша виновато смотрел в пол, кивая словам своего преподавателя.

– Евгений Петрович, ну какой же вы молодец! Я бы никогда не поверила, что так заиграет мой Миша!

Высокий мужчина обернулся к двери, улыбнувшись Маргарите Васильевне, за толстыми очками женщину изучали внимательные глаза.