Закуси горе луковицей

— Вы правы. Мы легко понимаем его. И кто хоть однажды любил глубоко, по-настоящему, тот знает: сила этого чувства зависит не от обстоятельств, обрядов или символов, а лишь от свойств души человека, от его способности любить. Так отчего же наши великодушные, чуткие сестры, ревностно настаивая каждая на своей истине, отказывают Богу в способности самому разобраться в чистоте помыслов молящихся, в искренности их веры? Кроме того, упорствуя в своей правоте, каждая из них, тем самым, утверждает, что две другие ветви христианства бесплодны. А это, как вы понимаете, отнюдь не способствует усилению христианства.

— Владимир, вы меня, право, удивляете.

— Отец Анатолий, здесь нечему удивляться. Однажды я уже размышлял над этим вопросом. А толку — чуть.

— И все-таки к чему-то вы пришли? — спросил Геляев.

Некрасов смущенно улыбнулся.

— Вы случайно не припомните, что явилось причиной войны между Лилипутией и Блефуску у Свифта? — неожиданно спросил он.

— Я только фильм видел, и то в детстве, — ответил Анатолий. — Не помню.

— Я тоже многое не успел прочесть. Ну, так вот, причиной войны стали взаимные обвинения в церковном расколе путем нарушения основного догмата о вареном яйце, а точнее, — позволю себе процитировать, — насильственное толкование текста, подлинные слова которого гласят: «Все истинно верующие да разбивают яйца с того конца, с какого удобнее». А вот какой конец признать более удобным и вызвал непримиримые споры. Это вам ничего не напоминает?

Геляев улыбнулся.

— Это в наш огород камешек.

— Очевидно, — сказал Володя. — Но непросто камешек, а подсказка к решению проблемы. В нынешних обстоятельствах нужна новая точка отсчета, новое понимание ситуации. Сейчас, на мой взгляд, правильней всего было бы из прошлого вынести главное: то, что все христиане — единоверцы, и не им самим, а Богу решать, кто из них более прав. А все существующие противоречия между церквями можно снять одномоментно…

— И как же именно? — подался вперед Анатолий.

Владимир, тщательно подбирая слова и помогая себе жестами, достроил скучную казенную фразу:

— …совместным заявлением о признании правомерности отправления верующими религиозных обрядов любым удобным для них способом.

— В соответствии с уставами их объединений и традициями? — уточнил Геляев.

— Верно, — подтвердил Володя.

— Да-а. Такое, пожалуй, могло прийти в голову только неверующему, — сказал Анатолий и, словно ставя точку в разговоре, припечатал ферзя к доске. — Но, быть может, здесь и нужна беспристрастность?

Он постоял, будто прислушиваясь к чему-то, и в раздумье добавил:

— Не знаю, не знаю… Во всяком случае, это любопытно… Владимир, а вы однако интересный собеседник.

— Вы тоже, батюшка, — заметил Некрасов. — Однако игру я продул.

Зоя, почти доподлинно зная, чем закончатся и последующие их партии, поспешила пригласить всех за стол.

Нет приятнее чаепития, чем за неторопливой беседой с близкими сердцу людьми. Хозяева и гости делились новостями, рассказали друг другу о своих удачах и перипетиях. В конце концов, мальчишки стали позевывать, и Зоя попросила Владимира показать им свою мастерскую. Делать нечего. Он без лишних слов собрался и увел ребят «на экскурсию». Лена взяла опустевший чайник и отправилась на кухню вскипятить водички. Бабушка тоже сползла со стула и, похрустывая суставами, пошла в спальню, проведать Артемку и Аленку.

Когда Анатолий и Зоя остались наедине, он поманил ее пальцем. Она склонилась к нему, он вдруг тоже приблизился. Глаза Зои сами собой распахнулись, и она испуганно отпрянула от него. Он непонимающе взглянул на нее, и стыдливый румянец лег ему на лицо.

— Зоя Николаевна, что это вы меня в конфузию вгоняете? — понизив голос, спросил Анатолий. — Или вы забыли, что я священник?

— Мне показалось… — в замешательстве пролепетала она.

— Креститься надо. А мне, Зоя, нужен от тебя дельный совет.

Тут уж покраснела она.

— Извини, Толик. Слушаю тебя.

— Тут вот какое дело. Пустяки, конечно. Но все-таки… У нас возникли осложнения с Ромкой. Пацаны задергали его, поповичем дразнят. Он это очень переживает. Стесняется. С уроков пока не сбегает, но дома ведет себя крайне нервозно. Не терпит ни ласкового слова, ни малейшего прикосновения. И никакой помощи от нас с Леной не принимает. В общем, уходит в обструкцию. Уже не знаем, что и делать. Может, посоветуешь что?

— А ты не пробовал повозить Романа по своим друзьям? Пусть бы увидел, как они дорожат твоей дружбой. Шепни им о своих проблемах. Думаю, они сумеют тебе помочь. Вот увидишь. Да и я сейчас, как бы ненароком, поговорю с ребятами. Ты мне только дай время.

— Спасибо, лягушонок, ты — прелесть.

— Бабушка! — позвала Зоя. — Займи гостя, пожалуйста. Мне к Володе сходить нужно.

— Иду-иду, — с горячей готовностью отозвалась она.

А Зоя на четвертушке тетрадного листа набросала: «Рома на грани срыва. Стыдится работы отца. Нужна помощь». Свернула ее, накинула Володин бушлат и пошла в мастерскую.

Мальчишки не скучали. Антошка держал в руках деревянный молоток, а Ромка небольшим рубаночком пытался выстрогать доску.

— Как успехи? — осведомилась Зоя.