Закуси горе луковицей

В эти дни Некрасовы старались надолго не оставлять ее наедине со своими мрачными мыслями. Впрочем, это было и не трудно. По правде сказать, правнуки — отменное средство от скуки и одиночества. Бабушка их любила и с большим удовольствием нянчилась с ними: развлекала их, баюкала, кормила, подавала им игрушки, меняла ползунки и пеленки.

Работы по дому Зое хватало с лихвой: стирка три раза в день, сушка и глажка белья, кормление, пеленание, готовка еды, уход за животными и еще тысяча всяких мелочей. Просто нескончаемый круговорот.

Володя чаще всего пропадал в мастерской. Когда же у него было время помочь ей, то он гладил белье, готовил и тоже нянчился с ребятами. Читал им сказки, рассказывал стихи, пел песни. Малышам уже исполнилось по полгода, и они с любопытством слушали его.

Глава 21 Деревенские будни

Зима подступала нерешительно. Ночью морозец накрепко прихватывал землю, сковывал лужи, а днем опять отпускал. Однако снег уже не стаивал.

Однажды по пути в магазин Зоя встретила Наташку Трибушную. Та спросила ее:

— Ну, как живешь, подруга? Справляешься с обязанностями?

— Все нормально, справляюсь.

— Не тоскуешь по прежней жизни?

— Что ты? Другой мне и не надо.

— Но ведь трудно же… врешь, наверно?

— Нисколько. Хочешь верь, а хочешь — нет, но мне нравится такая жизнь. Она наконец-то наполнилась реальными вещами. А трудности преодолимы. Да и ребята подрастают. Скоро полегче будет. А у вас как с Федей?

Наташка досадливо поморщилась.

— Да ну его. Если бы не зима, выгнала бы паразита.

— Что так?

— Пьет, подлец. Как только работы нет в гараже — обязательно упьется. Когда шли расписываться, попросил меня купить ему сто граммов водки для храбрости. А я ему тогда и сказала: «Мне алкаша не надо. Если собираешься пить — регистрация отменяется». Упросил ведь негодяй бутылку пива купить. Выпил и говорит: все, это последняя. И хрясть ею себе по лбу. Бутылка вдребезги. А на лбу — ссадина. Я и поверила ему. Посчитала: видать, проняло человека. И что ты думаешь, теперь он домой через день с таким шишаком приходит. Понравилось дурню лбом орехи щелкать! На водку спорит. Вот пройда!

Вчера жду с работы, а его нет и нет. Ну, думаю, и Бог с ним: проспится — придет. Утром привели его мужики еле теплого в одних носках. Рассказывают, идут на работу, видят, прямо на дороге из колеи белое изваяние торчит. «Что за чудеса?» Подходят ближе — Федька. Провалился в лужу и вмерз в нее, как мамонт. Подумали: пропал человек. А он спит, мерзавец.

Мужики говорят, такую величественную позу даже нарушать было жалко: он словно герой на амбразуре вражеского дота. Начали вытаскивать, с трудом штаны отодрали — благо новые, не порвались. А сапоги так и остались во льду. Протрезвеет — пусть сам идет вырубать их. Другой бы уже все себе поотморозил, а этому хоть бы что. Сейчас все на работе, а он спит. Вот так-то, подруга: не было бабе заботы — так купила порося.

Дома эта история всех развеселила.

Новый год Некрасовы встречали за праздничным столом в кругу семьи, но не по московскому, а по читинскому времени. Следующее новогодье будут по-иркутски встречать. Они решили, что так им удобней.

Ребята сидели у них на руках и радостно колотили по столу ложками. Бабушка, помолодевшая за этот год, словно у нее начался обратный отсчет времени, восседала тут же. Она нетерпеливо посматривала на испеченный Зоей шоколадный торт с веселенькой кондитерской посыпкой.

Свечи уже были зажжены. В углу на табуретке, загадочно поблескивая своими украшениями, стояла небольшая пластмассовая елочка. Под ней стояли Дед Мороз и Снегурочка, тоже из шоколада.

Для малышей были выставлены соки, яблочное пюре и под тряпичным петушком — манная кашка. Кстати, их молодежь начала обзаводиться собственными зубами: у Аленки уже прорезались три зуба, у Артемки — два. И Зоя при кормлении их грудью частенько голосила от их задумчивых прикусов. Это была еще та пытка.

Часы пробили восемнадцать, и у Некрасовых начался пир.

Зима — пора благодатная. Володя восстанавливал свои силы после стройки, Зоя отдыхала от огорода, бабушка — от детишек. Молодые родители более основательно занялись развитием малышей: возобновили ежедневное пение, чтение детских книжек, совместные игры.

Володя любил детей самой нежной любовью. Как-то раз, неслышно войдя в комнату, Зоя увидела такую картину. Он склонился над лежащей в кроватке Аленкой — а ей уже шел восьмой месяц — и, легонько поглаживая ее животик, говорил ей:

— Ах ты наша милая доченька! Солнышко наше ненаглядное! Песенка наша звонкая! Мы с мамой любим тебя.

Аленка широко-широко улыбнулась ему. Причем не бессознательной улыбкой ребенка, а по-взрослому мудрой. Как бы соглашаясь с ним: «Конечно я хорошенькая. Что ж с вами поделаешь? Любите уж».

В свободное время Зоя распускала свои шерстяные вещи и вязала малышам шапочки, шарфики и носочки.