Закуси горе луковицей

Зоя, тяжело вздохнув, полезла на сиденье. А, отдышавшись, рассказала Евгению о своем несчастье.

— Вот же чертовка! — выругался он. — Она еще и гипнозом владеет. Представляю, скольких людей отучила она от добросердечия. Отзовутся ли они теперь на чужое горе? Думает, на простаков нарвалась. Ну уж нет, этого я так не оставлю. Погоди, сейчас мы сообразим что-нибудь.

Он завел автомобиль, подумал и поехал вглубь поселка.

— У меня здесь в милиции фронтовой друг работает. Уверен, он поможет.

Минут через сорок они уже ехали на окраину поселка к барону — оказывается, здесь имеются и такие. На руках у Зои лежала портативная рация. Они медленно въехали в узкую улочку и остановились в трех метрах от калитки, утопающего в листве фруктовых деревьев дома.

Женя посигналил и вылез из кабины. Через минуту ожиданий на калитку облокотился полный холеный, не лишенный шарма цыган.

— Чего шумишь?

— Знаешь, что это за женщина в машине?

Цыган лениво взглянул на Зою.

— Нет. И мне это не интересно.

— Это жена моего друга — фронтовика, вернувшегося с войны без ног, мать годовалых двойняшек.

— Ну и что?

— А то, что одна из твоих сестренок, самая глазастая, разгуливающая сегодня в желтой шали, принудила ее снять с себя серьги, перстенек, цепочку — вот крестик с нее, — разжал он кулак, — и даже подаренное бабушкой обручальное кольцо.

— Я-то здесь при чём? Кто где гуляет, не мое дело.

— Зря ты так. Мы своих в обиду не даем. Предлагаю на выбор: или все мною перечисленное вы возвращаете ей с извинениями, или, слово фронтовика, гарантирую большие неприятности.

— Да пошел ты!

— Это тоже ответ.

Женя вытащил записную книжку, открыл ее и показал цыгану.

— Вот телефоны моих братков, почти все десантники. Сейчас мы вместе с ними будем искать у вас пропавшие предметы. И пока их не найдем, отсюда ни ногой.

Он подошел к машине, взял рацию, щелкнул переключателем. Раздался ровный шум. Женя приблизил ее ко рту.

— «Колибри», я — «Суховей», прием.

Сквозь шум эфира послышался четкий басок.

— «Суховей», слушаю вас.

— Подготовьте наряд из трех человек и оповестите по списку фронтовиков. Всех пришлите по адресу: Школьная, семь. Жду.

— Слушаюсь.

Женя переключил рацию на прием. Цыган, ошеломленный стремительностью происходящего, подался вперед. А Женя, прогуливаясь возле машины, пояснил ему.

— Ну вот, те самые неприятности и начинаются. Сейчас мы с ребятами устроим вам ревизию честно нажитого вами имущества.

Цыган о чем-то сосредоточенно думал. А Женя продолжал развивать свою мысль.

— Предполагаю, что именно этих золотых вещичек сейчас мы не найдем. Но не исключено, что мы все же отыщем что-нибудь любопытное для правосудия. Ну, мало ли что у кого дома лежит. А там и по другим адресочкам пройдемся. И твою ловкую сестренку отыщем. Посадим ее в КПЗ, пусть себе там охранникам глазки строит.

— Слушай, ну зачем сразу милицию вызывать? — не стерпел цыган. — Скажи им, что мы и так все уладим. Я ее сейчас сам разыщу и все привезу, куда скажешь.

— А не придется ли мне в управлении еще и собачку просить, чтобы тебя найти? Где гарантии?

Цыган снял с пальца массивный золотой перстень, протянул Шевченко.

— Здесь семь граммов. Вернешь?

— Не сомневайся.

— Куда приехать?

— К отделению.

Цыган глянул исподлобья.

— Не посадишь?

— Фронтовик на все способен, кроме подлости.

— Ну, тогда договорились.

Женя включил рацию.

— «Колибри» — «Суховею».

— «Колибри» на связи.

— Старшина, как дела?

— Наряд заканчивает экипировку, а мой помощник — оповещение ветеранов.

— Спасибо. Всем — отбой. Извинись за меня перед братками, что зря потревожил.

— Все вернули?

— Пока нет. Но дана гарантия. Выезжаю к вам. Конец связи.

Цыган тыльной стороной ладони смахнул со лба пот.

— Пошел коня запрягать.

— Только не тяни дотемна, у меня тоже дорога впереди.

Тот тяжело кивнул и скрылся во дворе.

Через час к зданию милиции подъехал на сухо покашливающем «Урале» цыган. С Зоиной стороны подошел к машине и в окно просунул руку с целой горстью ювелирных изделий.

— Выбирай любые, красавица.

Зоя без труда отыскала в них свои.

— Вот они, — показала ему свою пропажу.

— Бери еще что-нибудь в качестве компенсации за обиду.

— Нет, — словно обжегшись, отдернула руку. — Мне ничего чужого не надо.

Цыган легко рассмеялся.

— У всякого свой замес. А если бы ты выросла в цыганской семье, сейчас бы выпросила еще пару колечек. Ну, тогда извини за худое.

— Да ладно уж, — махнула она рукой.

— И ты, парень, зла на нас не копи, — поднял он глаза на Женю. — Мы живем, как умеем.

— Держи!

Бросил он ему перстень. Цыган ловко поймал его и тотчас надел на палец; немедля оседлал свой мотоцикл, кивнул им и умчался. А Женя сходил, попрощался со своим другом, и завел машину.

Припоминая детали всего происшедшего, Зоя спросила его.

— А что, вы действительно собирались делать у цыгана обыск?

— В данном случае это был спектакль. Но фронтовики — народ дружный, всякое могло случиться. Наш брат терпелив до зачина.