Закуси горе луковицей

— Так вот, — собираясь с мыслями, сказал Владимир, — теперь о светских различиях. Восток и Запад — два полюса. У них не только религии разные, но и образ мысли, образ жизни. Одни живут строже, другие — развязней. Их взаимовлияние, в некотором смысле, пагубно для обоих. Сегодня с одной стороны хлынула пошлость, оскорбляющая чувства верующих, с другой — наркотики, способные превратить в животное любого интеллектуала. И то и другое разрушительно. Развращение народа поборниками строгой веры воспринимается, как покушение на нее. Отсюда и их безрассудная реакция.

— Но позвольте, а кто их принуждает смотреть эротику? — раздраженно спросил Семен Викторович. Не нравится? Переключи канал. И на том канале не нравится? Выключи телевизор или вообще вынеси его на свалку!

— А вам нравится? — холодно спросил Владимир.

— Мне нравится сама возможность посмотреть то, что захочется. Это — одно из проявлений демократии. И я категорически против любых ограничений.

— А я думаю, ограничения здесь естественны и разумны, — возразил Володя. — И по моему пониманию демократично лишь то, что ни в коей мере не вредит народу, не разрушает его общество.

— Дядя, а ведь он прав, — поддержал Некрасова и Виктор, — много лишнего показывают. Порою днем такую откровенную пошлость транслируют, что одному смотреть невозможно, а не то, что с детьми. Для них — это чистая отрава.

— То же самое я могу повторить и тебе, племянник: не нравится передача — выключи телевизор.

— Семен Викторович, — понизил голос Володя, — а ведь вы тоже разрушитель. Я не поверю, что вы не осознаете, что мораль — единственная в своем роде вещь, которая призвана удерживать общество от распада. И, прежде всего, демократическое.

Мохов сцепил руки и промолчал. А Виктор, желая уточнить, заметил:

— Почему же демократическое? Мораль в любом обществе необходима.

— Это да, — согласился Володя. — Но при тоталитарном режиме нормы поведения могут поддерживаться репрессивными действиями. Тогда как в демократичном обществе следует опираться на сознательность людей, ведь многое дозволено. Вот представьте себе ячейку такого общества — самую обычную семью, в которой есть бабушка, родители, двое детей. Они обитают в трех комнатах. Бабушка — верующая, желает пребывать в тишине и благочестии. Родители в разводе, но живут вместе. Отец — чиновник, демократ и волокита. Мать — учительница, атеистка, ведет здоровый образ жизни. Дочь и сын учатся, она в институте, он в школе. Обоих тяготит безденежье. И каждый из этих людей живет по своим принципам. Отец периодически приводит подружек, запирается в своей комнате и активно отдыхает. Мать бесится от ревности и уходит в секцию Йоги. Сын шантажом вымогает у бабушки деньги и уходит шататься по городу: пить пиво, играть на игровых автоматах или включает телевизор с эротическим фильмом. Бабушка вне себя от гнева, проклинает внука, но шлепнуть его не может — демократия. Сестра посматривает на экран и с удивлением отмечает, как влюбленные легко меняются партнерами. Она привыкает к этому и начинает подумывать о подработке в интимной сфере.

А теперь вот ответьте, если в этой семье нет ни ответственности, ни общей цели, ни спокойствия, ни единодушия, — разве она функциональна? А государство с такими нормами поведения и принципами? Я думаю: оно деструктивно. Джимми, а что вы думаете по поводу морали?

Американец отреагировал на этот вопрос неохотно:

— За нравственностью, конечно, следить надо. У нас, например, таких фильмов днем не увидишь.

— Кстати, а из русского кино, что у вас сейчас идет? — спросил Володя.

Джеймс смутился.

— Откровенно говоря, у нас мало ваших кинокартин показывают.

— Я так и думал. Зато у нас сплошное американское кино: триллеры, боевики, непристойные комедии. Кстати, я уже давно интересуюсь: кто все же заказывает фильмы-катастрофы — уж не отцы ли терроризма? Ведь я полагаю, если сценарии трагедий и катастроф написаны — дело за исполнителями.

— Ну, это уж вы хватили! — отмахнулся американец. — Вы повсюду ищите злой умысел. А люди просто-напросто делают деньги.

— Нет уж, позвольте не согласиться. Они не просто делают деньги, а делают их вопреки здравому смыслу и во вред человечеству. Потому что и здесь главным аргументом целесообразности выступает сиюминутная выгода. Кстати, в капитализме это самое скверное. Так вот я уверен, что создатели таких фильмов программируют не менее половины будущих катастроф. Фактически они указывают на них: мол, вы на правильном пути, ребята, делайте так, и у вас тоже все получится. И будьте уверены, для кого-то такие фильмы станут опорой в действиях.

— Ну, не обязательно, — уже не столь твердо сказал Джеймс.

— Но ведь и вы сами в детстве тоже кому-то подражали!

— Не помню. Вероятно, да.

— Так вот, найдутся и здесь подражатели, — не сдавался Владимир.

— В дураке и царь не волен, — заметил дядя Моховых.

— А не надо вбивать в бедную голову этого самого дурака опасные вещи, тогда и он будет безопасен.

— Что же делать? Прикажете вернуться к цензуре? — с игрой в голосе спросил он.

— Я бы приказал…